Натан снова последовал за ней, злясь, что она избегает его. Оливии хотелось побыть одной, но Натан не давал ей это сделать. Ей показалось, что силы совсем покидают ее. Почувствовав ужасную слабость, она, вся дрожа, шагнула к стулу и опустилась на него, схватившись рукой за горло.
Натан мгновенно подошел к ней. В его глазах вспыхнуло беспокойство.
– Ты больна?
– Кто та женщина? – спросила она, не ответив на вопрос.
– Какая женщина? – переспросил Натан с раздражением.
Оливия пристально посмотрела в его глаза. Он притворялся, что не понимает, о ком она говорит! Кровь вскипела в ней. От слабости не осталось и следа. Злость придала ей силы.
– Женщина, которая была в твоем номере в отеле в половине восьмого утра. Вот кто! Женщина, голос которой звучал, будто она только что поднялась с постели!
– А! Теперь понятно. – Натан, несколько успокоившись, стоял, покачиваясь на каблуках, держа руки в карманах узких черных брюк. – Мой секретарь. – Он улыбнулся. – Кому же еще там быть? Ты ревнуешь. – Он стоял перед ней, заглядывая в глаза. Оливия отвела взгляд. Он читал ее мысли, проникал в ее душу, раскрывал ее секреты, доискивался до причины ее душевной боли. – Она не опасна для тебя. Не стоит обращать на нее внимание, не о чем беспокоиться. – Он длинными пальцами коснулся подбородка Оливии, заставляя ее посмотреть на него. – Я взял ее на работу из агентства, с которым всегда там сотрудничаю. Она первоклассный секретарь. На ее месте могла бы быть ты, если бы не стремилась с таким жаром быть рядом с Колдвеллом.
Он вновь все переворачивал с ног на голову, возлагая всю вину на нее. Оливия заскрежетала зубами.
– Секретарь?! И ты хочешь, чтобы я поверила, будто она работала с тобой в половине восьмого утра? Ее голос всегда так звучит, будто ее только что подняли с постели босса? Ты наденешься, я поверю, что она была в этот час в твоем номере для того, чтобы разбирать бумаги? Насколько мне известно, любая работающая женщина в этот час находится еще дома и только собирается пойти на работу.
Оливия подняла руки и отвела его пальцы от своего лица. Она была на грани истерики. Но Натан схватил ее руки и крепко сжал их.
– Тебе холодно? Такой теплый вечер, а ты замерзла. Ты, должно быть, в шоке.
В его голосе были теплые заботливые нотки. Оливия вдруг почувствовала себя до смешного слабой. Ей захотелось все забыть и никогда больше об этом не вспоминать. Ей хотелось, как прежде, оказаться в объятиях Натана. У нее перехватило дыхание, и она не могла сказать ни слова.
– Да, я надеюсь, ты мне поверишь, – продолжал Натан. – Так же как ты надеешься, что я поверю, будто твоя поездка в Италию с Колдвеллом была деловой. Только деловой, и ничего больше.
Оливия с болью смотрела на Натана. Могла ли она ему верить? Мог ли он верить ей? Для них обоих это был вопрос доверия. Вопрос, на который ей придется ответить. Но не сейчас. Сейчас она была не в силах справиться со всем ужасом прошлого. Но даже если бы и смогла, Натан не собирался выслушивать ее.
– Ты устала. – Он поднялся и потянул Оливию за собой, держа ее за руки. Казалось, он был готов обнять ее, но потом передумал. На губах его блуждала улыбка, но глаза были холодными. – Прими душ и ложись спать. Я принесу ужин в спальню. Нам обоим следует выспаться.
Именно это посоветовал мне и Джеймс, мрачно подумала Оливия, медленно поднимаясь наверх. Только он не мог даже представить себе всего ужаса сложившейся ситуации. Хотя от него не ускользнула настороженная поза Натана и его хмурое настроение.
Оливия вспомнила, как смутился Джеймс, обнаружив, что Натан наблюдал за ними и видел, как он ее поцеловал. Невинный поцелуй старых друзей. Но лучше бы Джеймс этого не делал. Самое обычное проявление внимания разожгло тлеющий костер темных подозрений Натана.
Почему жизнь так сложна? – раздумывала Оливия, раздеваясь, чтобы принять душ. Было время, когда жизнь казалась простой, восхитительно простой. В целом мире существовали только она и Натан и их любовь. Волшебная любовь, вспыхнувшая мгновенно и не позволившая им больше разлучиться.
В те сказочно счастливые дни все казалось абсолютно ясным и понятным. Они нуждались только в том, чтобы быть вместе и любить друг друга.
А сейчас все перепуталось. Появились вопросы, на которые не было ответов. Подозрения не исчезали, несмотря ни на какие заверения. Поведение, которое было невозможно объяснить…
Оливия вздохнула. Где те счастливые времена? Приняв душ, она завернулась в полотенце и пошла за ночной сорочкой. Согласившись на предложение Натана стать его женой, Оливия выбросила все свои старые хлопчатые ночные рубашки и пижамы и с радостью заменила их шелковыми с кружевом, желая понравиться Натану и доставить ему удовольствие.
Рассматривая красивое белье из струящегося шелка, она еще крепче затянула на себе полотенце. Она дрожала. Оливия догадывалась об источнике своего волнения – ее тело жаждало любви. Но разумом Оливия понимала, что, поддавшись желанию, можно лишь все испортить.
Если они займутся любовью, то она не сможет не думать о той женщине. Она будет изводить себя вопросами: говорил ли Натан правду и насколько ему понравилось тело той женщины? Кто доставлял ему большее удовольствие – она или та женщина? Если бы подсчитывать очки, то кто бы выиграл – она или та женщина?
А Натан в то же самое время будет думать о ней и Джеймсе.
Выругавшись, Оливия задвинула ящик комода, отказавшись надеть то, что могло бы возбудить в Натане желание; это было совершенно естественно, когда они оказывались наедине.
Натан никогда ничего не надевал на себя, когда ложился в постель, но у него были пижамы. Оливия это знала. Однажды он со смехом сказал ей, что пижама может понадобиться ему в чрезвычайной ситуации. Например, когда придется поехать в больницу для удаления вросшего ногтя или посреди ночи спуститься вниз в холл, если в дом заберутся воры.
Оливия нашла пижамы. Они лежали аккуратной стопкой, новенькие. Она взяла одну. Пижама была огромного размера. Поддерживая рукой брюки, Оливия нырнула в постель и натянула покрывало до подбородка. В спальню с подносом вошел Натан.
– Подвинься. – Он сел на кровать рядом с Оливией и поставил поднос между ними. Яичница, хрустящие тосты и два больших бокала красного вина.
Оливия, вдруг застеснявшись, опустила глаза, не решаясь взглянуть на Натана. Пальцы ее нервно теребили край простыни. Слава Богу, он ничего не сказал по поводу ее несколько странного наряда. Хотя – Оливия была в этом уверена – это не прошло бы незамеченным, если бы отношения между ними были по-прежнему хорошими. Он обязательно попросил бы снять пижаму, а иначе…
Оливии казалось, что она и Натан, совершенно чужие друг другу, не знают друг друга по-настоящему и только сейчас знакомятся.
Он стал рассказывать ей о своей успешной командировке.
