Часы показывали без десяти минут семь. Нужно было
поторапливаться. Карен натянула белые хлопковые трусики, черные спортивные
брюки и черную майку, закрепила волосы широкой лентой, надела белые носки и,
зашнуровав кроссовки, покинула комнату с сумкой в руке. Спустя несколько минут
она уже мчалась на велосипеде в спортивный зал на занятия в секции карате, о
принадлежности к которой свидетельствовала яркая эмблема, вышитая красными и
золотыми нитками у нее на майке на левой стороне груди. Она тренировалась три
раза в неделю, а также играла в бадминтон, поднимала тяжести и плавала в бассейне.
В немалой степени ее живой интерес к спорту был вызван личностью мужчины,
преподававшего студентам искусство рукопашного боя. Сегодня Карен вновь
предстояло встретиться с ним.
Оставив велосипед на стоянке рядом с клубом, Карен прошла
через вертящуюся дверь в фойе. Спортивный центр, как обычно, был полон народу.
Юноши и девушки в спортивных костюмах непринужденно обсуждали последние новости
и направлялись в раздевалки. Карен пошла в зал, где по вечерам студенты
занимались карате. Поздоровавшись со своими знакомыми, она переоделась в белую
хлопковую куртку и штаны, подтянула коричневый пояс на талии и босиком вышла в
зал.
Кан Такеяма стоял возле окна, освещенный золотистыми лучами
заходящего солнца. Карен уважительно поклонилась ему, он ответил ей легким
поклоном и сказал с абсолютно невозмутимым лицом:
— Добрый вечер, мисс Хейуорд.
— Добрый вечер, учитель — ответила Карен, стараясь не
выдать охватившего ее возбуждения. Соски под тканью куртки отвердели. Этот
поразительно мужественный человек всегда вызывал у нее противоречивые чувства —
и покоя, и вожделения.
Великолепно сложенный тренер, как и Карен, был одет в белый
борцовский костюм, но с черным поясом, свидетельствующим, что его обладатель
имеет третий дан в этом боевом искусстве. Впрочем, Карен не раз видела учителя
и голым.
Кан был строгим и требовательным тренером. Двадцать новичков
усердно разминались перед уроком, более опытные разучивали новые приемы,
разбившись по парам. Карен добилась в карате значительного успеха и по праву
считалась лучшей в группе. Кан не делал для нее поблажек и гонял до седьмого
пота, готовя к предстоящему экзамену на право носить черный пояс.
От соискателя этого почетного знака в первую очередь
требовалось умение хорошо защищаться голыми руками. Карате возникло много веков
назад на Окинаве именно как искусство защиты, а не нападения. С его помощью
мирные островитяне успешно отражали атаки свирепых завоевателей.
Всякий раз когда Кан дотрагивался в процессе обучения и
тренировки до Карен, по ней словно пробегал электрический ток. Это ощущение так
возбуждало ее, что она с нетерпением ждала каждого нового урока.
Во время учебного боя Карен преображалась в воина, глаза ее
сверкали, тело дышало сексуальной агрессивностью. Кан замечал это, но не
показывал виду.
В конце занятия, когда все раскланялись друг с другом и
стали расходиться по раздевалкам, Кан подошел к запыхавшейся Карен и, похвалив
ее, заверил, что черный пояс ей обеспечен.
Она обтерла раскрасневшееся лицо полотенцем.
— Я уезжаю.
— Продолжай тренироваться, я договорюсь с
квалификационной комиссией, чтобы она допустила тебя к соревнованиям в
следующем мае Будем поддерживать связь.
Как всегда, они пошли после тренировки к Кану. Попадая в его
квартиру, обставленную в восточном стиле, Карен чувствовала себя так, словно бы
она перенеслась в оперу «Мадам Баттерфляй»«. Низкие столики и табуреты,
бумажная ширма, искусно расставленные букеты цветов, карликовые деревья на
балконе — все это создавало атмосферу особого уюта. На этот раз в комнате
появилась новая картина горы Фудзияма на фоне реки и сосен Любуясь ею под тихие
звуки японской музыки, Карен спросила:
— Это старинная вещица?
— Да, я собираю коллекцию японской живописи, —
ответил Кан. — В ней отражена особая философия восприятия этого постоянно
меняющегося мира, очень близкая мне. Тебе нравится? Я рад.
— Да, очень! — сказала Карен, с грустью думая, что
ей будет не хватать и самого Кана, и его изумительных безделушек. — Можно
мне принять душ? — спросила она, испытывая потребность стать чистой и
свежей, почти девственной в этой светлой и «волшебной обстановке. Ей хотелось
соответствовать атмосфере их последней встречи, смыть с себя вместе с потом
все, что могло бы ее испортить, и принять Кана в свои объятия, облачившись в
шелковое кимоно.
— Чувствуй себя как дома, — предложил Кан,
приглаживая ладонью прямые темные волосы. — Сначала мы займемся любовью,
потом поужинаем.
— Освежившись под горячим душем в безупречно чистой
ванной комнате и надушившись жасминовым лосьоном, Карен надела великолепное
бежевое кимоно, расшитое малиновым шелковым узором в виде цветов хризантемы и
райских птиц, и, чувствуя себя заново родившейся, вышла в комнату, ступая
мелкими шажками и потупив глаза, как это принято на Востоке.
— Для гейши я слишком высока ростом, — заметила
она.
— Ты прекрасна, — сказал он, лаская ее взглядом.
Глаза его потемнели от вожделения.
Он опустился на циновку, одетый в бирюзовое кимоно с
вышитыми на нем соснами на склоне заснеженного холма. Карен села напротив,
сложив на коленях руки. Кан положил их к себе на бедра и, глядя ей в глаза,
привлек ее к себе. Они обнялись и страстно поцеловались. Он сжал ей груди и
начал теребить соски. Когда же он слегка прикусил каждый из них, Карен охватило
пламя желания.
Кан встал и потянул ее за собой, потом скинул с себя одежду.
Его гладкая бронзовая кожа блестела, словно шелк, а на ощупь она походила на
мрамор. На теле у него не было волос, за исключением черного треугольника на
лобке. Впечатляющих размеров пенис — длинный, толстый, медного оттенка —
подрагивал над мошонкой, суля Карен упоительный экстаз.
Она посмотрела в его блестящие черные глаза и прочла в них
нечто такое, отчего по спине у нее побежали мурашки, а в клиторе возникла
пульсация. Кан взял Карен за руку, поднес ее к губам и лизнул центр ладони. Она
судорожно вздохнула и затрепетала. Кан осторожно снял с нее кимоно, обнажив
торчащие от возбуждения соски, и нежно сжал груди, тяжелые и набухшие.
Насладившись их приятной тяжестью, он склонил голову и стал их лизать. Она
почувствовала, что пенис упирается ей в живот, и судорожно вздохнула. Кан
освободил от повязки ее волосы, и они рассыпались по ее плечам.
Карен стояла прямо; сжав моги. Кан начал поглаживать ей
лобок, постепенно вводя палец во влагалище. Срамные губы стали расходиться,
лоно буквально расцветало от его прикосновений, как бутон розы. Он был
непревзойденный мастер искусства чувственных наслаждений, которые познал,
прочитав множество старинных книг, особенно таких, в которых описывалась
техника любви. Кан превосходно знал женское тело и с удовольствием играл на
нем, как на настроенном музыкальном инструменте.
