Он еще раз посмотрел на то место, где исчезла машина, и
пожал плечами, словно оправдывая сам себя.
— Директивы, — сказал он нервно, — какая все
это глупость.
Глава 1
Полгода спустя
Он сидел в автомобиле и терпеливо ждал, когда удастся въехать
на основную дорожку, ведущую ко входу в туннель. На часах было уже половина
пятого, и он начинал нервничать, постукивая пальцами правой руки по рулю. В
любом случае нужно было ждать, пока наконец рассосется эта гигантская пробка,
протянувшаяся от самого Нью-Йорка до Манхэттена.
Он еще надеялся, что удастся проскочить этот туннель, сумев
выехать на Манхэттен до того, как машины, следовавшие одна за другой, плотно
сольются в единый автомобильный поток, из которого уже будет невозможно
выбраться. Но он ошибся. Впрочем, это и неудивительно. Пока улаживались все
необходимые формальности в аэропорту, пока он ждал прибытия самолета из Берлина
и, наконец, пока появился этот Шмидт, прошло более трех часов. И все три часа в
аэропорту он нервничал, ожидая в любой момент громких криков полиции либо
таможенных служб. Он даже предъявил свой дипломатический паспорт и получил
специальную карточку, чтобы пройти внутрь, поближе к стойкая сотрудников
иммиграционных служб, которые проверяли всех прибывших в страну гостей.
Но все прошло благополучно. Шмидт появился, правда, одним из
последних, проходя паспортный контроль. С визой все было в порядке, и он вышел
на площадку без чемоданчика, который предусмотрительно сдал в багаж. Никогда в
жизни они так не ждали появления багажа на линии транспортера, как в этот раз.
Но наконец чемоданчик был получен и сейчас лежал на переднем сиденье его
автомобиля, рядом с водителем. А сам Шмидт улетел обратно рейсом в Берлин.
Опасаясь опоздать к самолету, он не успел даже выпить своей чашечки кофе.
Теперь, сидя за рулем, водитель иногда посматривал на этот
чемоданчик. Может, в нем действительно заключается какой-то выход из той
тупиковой ситуации, в которую они все попали? Или это была лишь иллюзия
спасения. Он еще не знал ответа на этот вопрос, но понимал, что должен прибыть
в посольство как можно быстрее.
Советник постоянного представительства Германской
Демократической Республики при ООН Андреас Грунер был сравнительно молод. Ему
шел тридцать шестой год. Высокий блондин, с резкими, будто высеченными чертами
лица, он являл собой почти нордический тип, обладая к тому же высокой подвижной
фигурой с развитой грудной клеткой спортсмена. Для непосвященных он был всего
лишь высокопоставленным дипломатом. И только немногие посвященные знали, что Андреас
Грунер был резидентом восточногерманской разведки в Нью-Йорке, успешно
осуществлял свою истинную деятельность под дипломатическим прикрытием.
Несмотря на почти летнюю солнечную майскую погоду, Грунер
был в темном костюме. Он действительно сознательно выбрал одежду не по сезону,
ибо в этот темный костюм, надеваемый на дипломатические приемы, был вмонтирован
специальный скэллер, позволяющий исключать возможность прослушивания разговоров
его владельца.
Включив кондиционер, он посмотрел на часы. Если так пойдет и
дальше, на работу в свой офис он приедет не раньше шести вечера. А ему еще
нужно повидать Земпера, заместителя постоянного представителя, который обязан
передать ему тот самый конверт с инструкциями.
Но на этот раз ему повезло. Автомобили перед ним двигались
все быстрее. И наконец он выехал к туннелю, миновав который можно было более
спокойно двигаться в сторону центра Манхэттене, где находилось и их
представительство. К зданию он подъехал без двадцати шесть. Кивнул улыбающемуся
дежурному охраннику, сидевшему внизу, и вошел в лифт, держа в руках полученный
ваэропорту чемоданчик. В здании располагалось сразу несколько постоянных
представительств. Он поднялся на свой этаж. Привычно позвонил в дверь. Никто не
отозвался. «Неужели все ушли, — нахмурился Грунер. — И Зампер тоже?
Это на него похоже. Он обычно был пунктуален».
Грунер позвонил еще раз. Снова никто не отозвался. Он достал
свои ключи и, отперев первую дверь, вошел в небольшой коридорчик. Если его
видят, они должны открыть ему вторую дверь. Она открывается автоматически, как,
собственно, и первая. Но снова никакого намека на то, что его увидели. Он
достал ключи от второй двери. Открыв ее, шагнул внутрь. Неужели Зампер
действительно уехал, не дождавшись его? Но в коридоре горит свет. Он прошел к комнате
постпреда. Дверь заперта. И хотя у него были ключи от всех кабинетов, эта дверь
сейчас интересовала его менее всего. Прошел дальше. Так и есть, у Зампера горит
свет. В таком случае, почему этот идиот не открыл дверь? Грунер с мрачным лицом
толкнул дверь в кабинет Зампера.
За столом, положив голову на руки, сидел Зампер. Он,
кажется, даже не услышал вошедшего Грунера. И лишь когда Грунер подошел совсем
близко, он поднял голову. Глаза были опухшие, красные. Или он плакал?
— Что случилось? — спросил Грунер. — Почему
вы не открываете мне дверь?
— Они пошли на все условия, — неуверенно выдавил
Зампер.
— Что произошло?
— Правительство согласилось подписать все условия
Колля. Уже к концу года произойдет полное объединение страны, — сказал,
тяжело Зампер. — У нас с вами больше нет нашей страны, — герр Грунер.
Германской Демократической Республики больше не существует.
— А куда делись все наши сотрудники? — не
сообразил Грунер.
— К нам позвонил из постпредства ФФРГ какой-то клерк и
приказал всем явиться к постоянному представителю ровно в шесть часов. Вот наши
туда и поехали.
— Как «поехали»? — нахмурился Грунер. — Все
бросили работу и поехали в их представительство?
— Конечно. Все понимают, что нашей страны больше нет.
Теперь произойдет объединение и двух представительств. Каждый из них хочет
уцелеть в Нью-Йорке. Поэтому поехали все.
— И наш постпред тоже?
— Он в Вашингтоне, у нашего посла.
— А остальные? Неужели Майснер тоже поехал? — не
поверил Грунер.
— Он агитировал всех остальных, — вздохнул
Зампер. — Никогда бы не подумал, что люди способны так измениться. Вы ведь
помните, каким неистовым поборником идеи был Майснер. Ведь он был секретарем
нашей парторганизации. А сегодня сам опечатал кассу и запер всю партийную
документацию в своем сейфе. Говорит, никогда не верил в этот хонеккеровский
социализм.
— Вот сукин сын, — беззлобно заметил
Грунер, — а вы почему не поехали? Из-за меня?
— Я… я не могу, — сказал Зампер, — не из-за
вас. Хотя я обязан передать вам конверт. Но не из-за вас. Просто я не могу. И
не хочу. Меня слишком многое связывало с той, уже несуществующей страной. Вы
ведь знаете, Грунер, стоя вступил в партию еще во время войны. Потом мы вместе
с русскими восстанавливали Берлин. Я был совсем молодым человеком. Я не могу
изменять своим принципам. Это не для меня.
— Поэтому вы сидите здесь, — понял наконец
Грунер. — Шли бы лучше домой.
