— «Наступление на секретарш», — усмехнулась
Чернышева. — Я об этом слышала.
— Дальше вам расскажет товарищ Циннер, — показал на
своего коллегу генерал Марков.
— Это было не только «наступление на секретарш», —
продолжал Циннер. По-русски он говорил хорошо, но с сильным акцентом. — Мы
разработали целую программу. Там были разные люди. Мы использовали любые
отклонения возможных агентов. Вы меня понимаете?
— Не совсем.
— Если, это были, как вы говорите, старые девы, мы
посылали молодых мужчин. Если это были «розовые», хотя нет, вы говорите —
«голубые», в общем, гомосексуалисты, мы посылали людей соответствующей
сексуальной ориентации. Если это был мужчина, желающий развлечься на стороне,
то с ним знакомили красивую женщину. Мы использовали наклонности каждого из
нужных нам людей. И это давало очень большой эффект. Особенно с женщинами. Они
обычно бывали болтливы. Знаете, как бывает с женщинами, когда после долгих лет
одиночества она встречает своего «принца»?
— Не знаю, — довольно резко парировала
Чернышева, — никогда не ощущала на себе.
Марков усмехнулся. Циннер испуганно замахал руками.
— Конечно, нет. Я не это имел в виду. Такая красивая
женщина, как вы, наверняка безо всяких сексуальных отклонений.
— Мне тоже так кажется, — холодно подтвердила
полковник.
— Наша программа была рассчитана на десять лет. Мы
начали ее разработку в восемьдесят первом. Она давала поначалу очень большой эффект,
но после восемьдесят девятого года мы по разным причинам оборвали все связи и
вынуждены были ликвидировать нашу группу.
— А руководство отдела эмигрировало в нашу
страну, — добавил за Циннера генерал Марков.
— Я это уже поняла, — кивнула Чернышева. —
Речь идет, очевидно, о восстановлении утерянных связей?
— Да, — ответил Марков, — всегда восхищаюсь
твоим умением мгновенно понять ситуацию. Нам нужно восстановить утерянные
связи.
Когда он переходил с ней на «ты», это означало высшую
степень доверия. И одновременно высшую степень сложности.
— Искать гомосексуалистов, развратников и
неудовлетворенных старых дам в коридорах власти, — пошутила
Чернышева, — не очень приятная задача.
— Мы обязаны восстановить все связи, — упрямо
сказал Марков. — У товарища Циннера есть необходимая документация.
Придется выходить на самых необходимых нам людей. Независимо от их сексуальной
ориентации. Чем она изощреннее, тем лучше. Агент будет более тесно привязан к
нам. Но действовать придется самостоятельно, не рассчитывая на поддержку
местной резидентуры КГБ. Мы не можем их задействовать. Сейчас стоит вопрос об
общей реорганизации нашей агентуры в объединенной Германии. Руководство ПГУ уже
отозвало из Бонна Шишкина. И сейчас по-новому организуется работа четвертого
отдела.
— Разумеется, при этом мы должны учитывать мнение наших
немецких товарищей, — подчеркнул он в заключение.
— Мне придется возглавить эти поиски? — поняла
Чернышева.
— Как обычно, — кивнул Марков, — посмотри,
кто лучше подходит для такой работы. Ты ведь у нас лучший специалист по
проблемам сексуальной ориентации агентов.
Даже Циннер уловил в словах генерала насмешку. А Чернышева
невозмутимо парировала:
— Только под вашим чутким руководством, товарищ
генерал. У меня просто нет такого опыта.
Глава 3
Марина Чернышева
Около двух лет продолжалась уникальная ситуация открытых
границ. Советский Союз еще существовал, но границы противостояния двух Германий
уже не было. Не было Стены, столь наглядно разделявшей Берлин и весь мир
пополам, не было прежних жестких кордонов. Но в Восточной зоне Германии
по-прежнему находилась огромная группировка советских войск, а в Западной —
по-прежнему стояли войска НАТО. И каждая сторона в полной мере пыталась
воспользоваться сложившейся парадоксальной ситуацией, в которой перемешались свои
и чужие.
Преимущество в этой патовой ситуации, как это ни покажется
странным, было у советской стороны. Изначально было понятно, что объединение
произойдет на условиях победителей, которые в данном случае будут диктовать
свои правила игры. А победителями в данном случае были представители западной
стороны. Было ясно и другое. Советские войска должны будут уйти из объединенной
Германии. А это означает, что советская разведка — Первое главное управление
КГБ СССР и Главное разведывательное управление, представлявшее военную
разведку, — получила абсолютные возможности готовиться к размещению по
всей стране своей будущей агентуры, которая должна будет функционировать уже
после ухода советских войск из Германии.
Уникальность ситуации была и в том, что практически все
руководство бывшей восточногерманской разведки перебралось в СССР и во главе с
легендарным Маркусом Вольфом готовило «новые» кадры для будущей Германии.
Только после августа девяносто первого Вольф покинет пределы СССР и переберется
в Австрию, а уже затем предстанет перед судом в Германии, но так и не расскажет
ничего о своей деятельности. А пока, в девяностом году, он вместе с группой
генералов бывшей «Штази» находится в Москве и помогает в подготовке будущих
агентов.
Чернышева начала работу вместе с Циннером. Он предоставил в
распоряжение руководства советской разведки необходимую документацию.
Ознакомившись со всеми документами, она в полной мере оценила всю изощренность
плана руководителя восточногерманской разведки, одного из самых опытных профессионалов
в мире — Маркуса Вольфа.
Две недели ушло на ознакомление с документами. А ещев один
день генерал Марков лично сел за руль, и они вместе с Мариной Чернышевой
выехали за город, на одну из конспиративных дач ПГУ КГБ, где в это время жил
сам Маркус Вольф. Она с удивлением, смешанным с восторгом, познакомилась с этим
человеком, ставшим легендой еще при жизни. Бесчисленное количество исследований
и книг, посвященных этому человеку, не сумели раскрыть даже в небольшой мере
весь характер и изощренный ум этого разведчика. Вольф, в свою очередь, с
интересом разговаривал с Чернышевой, отмечая необычайно широкую эрудицию и
аналитические возможности сидевшей перед ним женщины. В беседе принимал участие
и Циннер, приехавший сюда на другом автомобиле.
— Это вы поедете в Германию? — спросил Вольф в
самом начале беседы.
Разговор шел на русском языке. Они находились в большой
просторной комнате, усевшись в удобные, глубокие кресла, стоявшие вокруг
столика. В комнате лишь однажды появилась пожилая женщина, расставившая на
столике фрукты, печенье, пиво и бутылку красного вина.
— Да, — подтвердила Чернышева, с тревогой ожидая
приговора.
— У вас большой опыт, — одобрительно сказал
Вольф. — А как вы говорите по-немецки?
— Плохо, — честно призналась Марина, — я лучше
знаю испанский, английский, французский.
