При этих словах ее лицо исказилось, словно от боли.
—Нет. — Джек с трудом вспомнил причину, по которой пришел сюда. — Я как раз пришел извиниться за слова, которые сказал вчера.
—Ты пришел извиниться? — недоверчиво переспросила Кэролайн.
—Да. — Он прочистил горло. — Извини меня, я не должен был так говорить... Как умер твой отец?
—Во сне. От кровоизлияния в мозг.
—Он страдал?
—Нет. Его друг Николас Брендон — тоже врач — сказал, что смерть наступила мгновенно.
Джек кивнул. Он не знал, как закончить беседу, чтобы поскорее уйти и избавиться от внезапно охватившей его неловкости.
—Тебе тоже следует показаться врачу. Могут быть мелкие внутренние травмы, которые в первый момент никак не проявляются, — пробормотал он.
—Об этом можешь не беспокоиться. Я очень гибкая.
—Счастливица, — пробормотал Джек и поспешил выйти из магазина.
Почему-то эти слова напомнили ему, как выглядит Кэролайн Тримейн без одежды...
—Слава богу, никаких растяжений и переломов. Только пара ушибов и синяк. Если бок будет болеть, прими болеутоляющее. Почему ты не сказала мне раньше? — с укором спросил Николас, глядя в окно, пока Кэролайн одевалась. — Я заказал на сегодня столик в ресторане, но не хочу идти один. Дорогая, может, составишь мне компанию? Ты выглядишь очень усталой.
Скорее всего, так оно и есть. Она проснулась в середине ночи от сильной боли в ушибленном боку и до утра так и не смогла уснуть. Кэролайн выпила таблетку, боль немного утихла, но на следующий день она все-таки решила сходить к Николасу...
—Поужинать в ресторане? В общем-то, почему бы и нет?
—Отлично! Тогда заеду за тобой в восемь, — улыбнулся Брендон,— Думаю, что через несколько дней ты будешь в полном порядке.
—Буду надеяться. Спасибо, что осмотрели меня, — признательно сказала она.
—О чем ты говоришь? Ты ведь знаешь, что я очень дорожу тобой, — Николас поцеловал ее в висок.
Кэролайн удивилась: обычно доктор ограничивался ободряющим похлопыванием по плечу, но решила не придавать этому значения.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Ресторан, в который ее пригласил Николас, был очень популярен. Он занимал старинный особняк в центре городка и славился своей кухней, особенно выпечкой. Здесь к тому же заваривали отменный чай — такой не часто встретишь и в Лондоне. Иногда Кэролайн заглядывала сюда, чтобы просто помечтать за чашкой ароматного душистого чая.
Для ужина она выбрала красное шифоновое платье с белыми блестящими нитями. Стоя перед зеркалом, она не смогла удержаться от улыбки собственному отражению. Может, на душе у нее неспокойно, но внешне это никак не заметно...
—Дорогая, вина?
—Я всецело доверюсь вашему выбору, — слабая улыбка показалась на ее губах.
Николас Брендон кивнул, словно и не ожидал от нее иного ответа.
Конечно, настоящая леди не делает заказ в ресторане, предоставляя право выбора мужчине. Николас — джентльмен старой школы — относился к женщинам с уважением и внимательностью, но вместе с тем с долей тщательно скрываемого мужского превосходства.
Она не обижалась, понимая, что немолодому уже Брендону тяжело избавиться от прежних привычек. И, если честно, это было очень забавно.
Ее улыбка потухла. Отец, воспитанный в таких же традициях, отличался от своего друга. Хотя бы тем, что иногда просто подавлял ее волю...
Строчки в меню расплылись. Когда Кэролайн удалось справиться с внезапно подступившими слезами, она оглядела переполненный зал и не поверила своим глазам — через стол от них сидел Джек и смотрел прямо на нее!
От неожиданности она резко положила меню на стол и локтем задела пустой бокал. Еще секунда — и он уже скатился под стол. Все, что случилось потом, она могла объяснить только инстинктивным желанием скрыться. Молниеносно вскочив со стула, она нырнула под стол.
—Дорогая, официант уже несет нам другой бокал, — Николас стоял рядом и упрашивал ее подняться.
Джек сидел, бессмысленно уставившись в стену. Его мысли блуждали, все чаще возвращаясь к Кэролайн. Внезапно его внимание привлекло красно-белое пятно. Он с интересом смотрел, как пожилой мужчина подает руку своей спутнице в красном платье и помогает ей подняться. Джек заметил, что в руках она держит пустой бокал. Когда женщина выпрямилась, он получил возможность оценить все достоинства ее фигуры.
—Ваш кофе, сэр.
Джек поблагодарил официанта и, сделав глоток крепкого черного кофе, снова посмотрел на столик напротив. Рука дрогнула, и он чуть не вылил на себя содержимое чашки. Сердце на миг остановилось, а затем забилось с сокрушительной силой.
Кэролайн?! Что связывает ее с мужчиной, который ей в отцы годится?!
Мысли, одна другой нелепее, пронеслись в его голове. Когда мужчина ободряюще накрыл ее руку своей ладонью, Джека пронзила ярость. Но вот напряжение ушло с ее лица, и она ласково улыбнулась своему кавалеру... Неподвластная рассудку ревность поднялась в Джеке. Не сознавая, что делает, он встал из-за стола и в считанные секунды преодолел разделявшие их расстояние.
—Привет!
Голос его звучал хрипло.
Она испуганно посмотрела на его потемневшее лицо и сверкающие глаза. Щеки окрасил легкий румянец. На память пришла их первая встреча. Тогда он также стремительно подошел к ней и так же поздоровался. И, глядя в широко раскрытые доверчивые глаза, признался, что считает ее самой красивой на свете девушкой...
—Джек, — сдавленно произнесла Кэролайн и поспешила посмотреть на Николаса, молясь, чтобы ее щеки приобрели обычный цвет.
В этом ярком платье с низким вырезом она выглядела такой сексуальной, что Джек моментально возбудился. Все, как раньше, с досадой подумал он, ощутив реакцию собственного тела. Как будто и не было этих семнадцати лет разлуки.
На губах Кэролайн показалась извиняющаяся улыбка, когда она умоляюще посмотрела на нахмурившегося мужчину.
—Не хочешь представить меня своему спутнику?
Джеку не удалось скрыть свою неприязнь.
—Конечно, — немного неловко ответила она. — Джек, познакомься с доктором Николасом Брендоном. Он был другом моего отца.
Джек вопросительно поднял брови, ожидая продолжения, но оно не последовало.
—Николас, ― обратилась она к своему спутнику, — позвольте представить вам моего... — она замялась, — моего старого знакомого Джека Фитцджеральда.
Джек еще выше поднял брови, но ничего не сказал.
—Приятно с вами познакомиться, — немного натянуто отозвался Николас.
Он поднялся со стула и очень неохотно подал ему руку. Вся его фигура выражала крайнее неодобрение.
