Книга Потоп. Том 2, страница 158. Автор книги Генрик Сенкевич

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Потоп. Том 2»

Cтраница 158

— Пан Ковальский погиб?

Володыёвский стиснул зубы.

— И знаешь, кто его убил?

— Откуда мне знать?.. Скажи!

— Князь Богуслав!

Кмициц закружился на одном месте, как ужаленный, и начал со свистом втягивать в себя воздух, в конце концов страшно заскрежетал зубами и, бросившись на лавку, в молчании уронил голову на руки.

Володыёвский хлопнул в ладоши и велел слуге принести вина, после чего сел подле Кмицица, разлил в чарки и начал говорить:

— Рох Ковальский умер такой рыцарской смертью, что не дай боже никому из нас умереть хуже. Достаточно сказать тебе, что сам Carolus хоронил его после боя и целый полк гвардии салютовал над его гробом.

— Если бы не от этой руки, не от этой адской руки! — вскричал Кмициц.

— Да, он пал от руки Богуслава, мне рассказывали гусары, которые собственными глазами видели этот страшный конец.

— Так ты там не был?

— В бою места не выбирают, ты стоишь, где тебе говорят. Если бы я там был, то или меня бы уже тут не было, или князь Богуслав не строил бы сейчас укреплений в Простках.

— Скажи, как все это произошло. Мне только злобы прибудет.

Володыёвский выпил, утер свои желтые усики и начал:

— Наверное, тебе уже донесли о варшавской битве, потому что все о ней говорят, так что я не буду слишком долго на ней останавливаться. Наш славный государь… дай ему бог здоровья и долгих лет жизни, потому что под другим королем наша отчизна погибла бы с позором… Наш король оказался великолепным полководцем. Если бы его еще и слушались, была бы новая польская победа под Варшавой, равная победе под Грюнвальдом [155] и Берестечком. Короче говоря, в первый день мы били шведов. Во второй день фортуна начала склоняться то на нашу, то на ту сторону, но все-таки мы брали верх. Тогда пошли в атаку литовские гусары, где служил и Рох, под началом князя Полубинского, великого воина. Я видел их, когда они шли, как тебя вижу, потому что я стоял с лауданской хоругвью на высоте у редутов. Было их тысяча двести людей и коней, каких свет не видывал. Они шли в ста шагах от нас, и, говорю тебе, земля дрожала под ними. Я видел бранденбургскую пехоту, которая втыкает пики в землю во мгновение ока, чтобы отразить первый натиск. Рядом били из мушкетов, так что дым заслонил их совершенно. Вдруг видим: гусары уже пустили коней. Господи, что за зрелище! Они влетели в дым… исчезли! Мои солдаты начали кричать: «Сомнут! Сомнут!» Секунду не видать ничего. Вдруг загремело что-то, и такой раздался звук, как будто в тысяче кузниц кузнецы били молотом. Смотрим. Иисусе, Мария! Курфюрстовские воины уже лежат, как поваленная пшеница, по которой буря прошлась. А они давай за ними! Только флаги вьются! Идут на шведов! Ударили на рейтар! — рейтары лежат в лежку! Ударили на второй полк! — в лежку! Тут взрыв… пушки грянули… Мы видим их только, когда ветром дым сдувает. Они громят шведскую пехоту… Все рвется, все валится, расступается, где пройдут наши, там улица… И чуть ли не через целую армию прошли!.. Вот они столкнулись с полком конной гвардии, среди которой Carolus стоит… И гвардию как ветром сдуло!..

Тут Володыёвский прервал свой рассказ, потому что Кмициц зажал глаза кулаками и начал кричать:

— Матерь божия! Увидеть и умереть!

— Такой атаки глаза мои уже не увидят, — продолжал маленький рыцарь. — Нам был приказ выступать. Больше я ничего не знаю, а что я тебе скажу, то я услышал из уст шведского офицера, который стоял рядом с Карлом и собственными глазами видел весь конец. Когда гусары все разнесли по дороге, этот Форгель, который, позже, под Равой, попал к нам в руки, бросился целовать руки Карла… «Король, спасай Швецию! Спасай себя! — крикнул он. — Беги, беги! Их ничего не остановит!» A Carolus ответил: «Нечего мне перед ними отступать, надо дать им отпор или погибнуть!» Тут к нему лезут другие генералы, умоляют, просят — он не хочет. Он бросился вперед… Они столкнулись, и шведов погнали раньше, чем я бы успел досчитать до десяти. Кто полег, кого убили, другие рассыпались как горох. Наши давай их рубить. Король отбивался вдвоем с одним рейтаром; тут на него наскочил Ковальский и сразу узнал короля, потому что видел его уже два раза. И как ринется!.. Рейтар заслонил короля… И вот, рассказывают те, которые видели, что молния не убивает быстрее, чем Рох развалил рейтара напополам. В этот момент сам король бросился на него…

Володыёвский снова прервал свой рассказ и глубоко вздохнул, но Кмициц тут же закричал:

— Кончай уж, а то из меня душа выскакивает!

— Вот они столкнулись в середине поля, так что кони ударились грудь о грудь. Забурлило! «Я смотрю, — рассказывал нам офицер, — а король вместе с конем уже на земле!» Но он выбрался кое-как из под коня, нажал на курок пистолета, промахнулся. Рох его за волосы схватил, потому что у короля шапка упала. Он уже за меч схватился, уже шведы в обморок падали от ужаса, потому что спасти короля не было времени, а Богуслав тут как из-под земли вырос и выстрелил в самое ухо Ковальскому, так что ему голову вместе со шлемом разнесло.

— Господи! И времени не было мечом ударить?! — крикнул пан Анджей, запустивши руку в чуб.

— Не дал ему бог такой милости, — ответил пан Михал. — Мы тут с Заглобой поняли, в чем было дело. Ведь служил парень у Радзивиллов с малых лет; видел в них своих господ, и при виде Радзивилла он смутился. У него, может, и в голове не помещалось, как это на Радзивилла можно поднять руку. Что ж, бывает, бывает! Ха! Он за это заплатил жизнью. Странный человек этот пан Заглоба, он парню никакой не дядя, вообще ни сват ни брат, а ведь другой на его месте и по сыну так не убивался бы. Правда, что говорить, из-за чего и позавидовать можно Ковальскому, так это из-за его славной смерти. Ведь шляхтич и солдат для того и родятся, чтобы не сегодня-завтра свое горло подставить, а о Ковальском будут в хрониках писать, и потомки прославлять начнут его имя.

Пан Володыёвский умолк, а потом перекрестился и сказал:

— Дай ему, господи, вечный покой, и пусть снизойдет на него вечный свет…

— Во веки веков! — закончил Кмициц.

Некоторое время оба тихо молились, прося, быть может, и себе такой же смерти, лишь бы не от руки Богуслава; наконец пан Михал сказал:

— Ксендз Пекарский ручался нам, что Рох пошел прямиком в рай.

— Конечно, в рай, ему и молитвы наши не нужны.

— Молитвы всегда нужны, не ему, так другим зачтутся, а может, и нам самим.

Кмициц вздохнул.

— Надейтесь на милосердие божие, — сказал он. — Может, и мне за то, что я тут поработал в Пруссии, отпустится хоть несколько лет чистилища.

— Там всему счет ведут. Что здесь человек саблей ни взмахнет, то там небесный секретарь и запишет.

— Служил и я у Радзивилла, — промолвил Кмициц, — но при виде Богуслава не растеряюсь. Боже, боже! Ведь Простки совсем рядом! Помни, господи, он и тебе враг, он еретик, он часто кощунствовал против истинной веры!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация