– Знаете, почему великосветские дамы
девятнадцатого века постоянно лишались чувств на балах? Из-за корсетов! Ну как
можно так утягиваться! Тоньше все равно не станете, а здоровье подорвете…
Потом оглядел комнату, стол, коробки с
пирожными и посоветовал:
– После семи кефир, а еще лучше
французская диета.
– Это как? – поинтересовалась вечно
худеющая Зайка.
– Утром кекс и секс, в обед секс и кекс,
на ужин только секс. Если не поможет, отмените кекс, – абсолютно серьезно
заявил доктор.
Я засмеялась, Галя стала свекольно-бордовой.
Грацию она расстегнула, и стали видны полоски на коже.
Проводив эскулапа, я велела Зайке сопроводить
Галю в спальню и, уже когда они ушли, обнаружила в самом дальнем углу комнаты
Мишу. Математик устроился на краешке кресла, положил на колени довольно большую
книгу, сверху листок бумаги и самозабвенно черкал карандашом, накручивая волосы
на палец левой рукой. Подергав одну прядку, он принимался за другую.
Оставленные кудряшки стояли дыбом.
– Миша, – позвала я его.
Ноль эмоций. Пришлось подойти и потрясти за
плечи. Профессор поднял отсутствующий взор.
– Миша, сейчас будем чай пить, идите к
столу.
– Конечно, конечно, – послушно
забормотал мужчина и встал. Книга упала на пол.
– Прости, милый, – сказал Миша и
нагнулся.
Секунду он разглядывал том, потом засмеялся.
– Думал, опять Хучика уронил!
Затем обвел удивленным взором комнату и
недоуменно спросил:
– Где все? Что-то случилось?
Я только вздохнула. Очень странный экземпляр,
совершенно не замечает окружающего. Интересно, если сунуть Галю ему под одеяло,
он найдет ее там? Скорей всего, думаю, рано или поздно обнаружит, не удивится,
а скажет:
– Рад знакомству, спокойной ночи.
Глава 7
На следующее утро сперва поехала домой к
глупой Кате и опустила в ее почтовый ящик конверт с деньгами, изъятыми у
лже-Базиля. Потом решила заняться Соней Роговой. Дама, составившая Майе
протекцию, совершенно мне не понравилась. Надо же, просто подставила подругу, к
тому же абсолютно нищую. Выглядело это очень некрасиво, так как сама мадам
Рогова, судя по всему, более чем обеспечена. Адрес, который дала Колосова,
привел на окраину Москвы, почти в предместье, к красивому двухэтажному дому, обнесенному
довольно высоким забором.
Притормозив недалеко от ворот, я закурила и
решила подумать, как лучше представиться даме, но тут створки ворот
разъехались, выпуская роскошный красный «Мерседес». За рулем горделиво
восседала платиновая блондинка лет тридцати.
– Софья Николаевна, – донесся
истошный крик со двора, – сумочку забыли.
«Мерседес» притормозил. Женщина приоткрыла
дверь. Размахивая небольшим кожаным сундучком, к ней со всех ног бежала девушка
в синем платье и белом фартуке.
– Давай, – процедила сквозь зубы
хозяйка и завела мотор.
Не задумываясь, я последовала за ней.
Посмотрю, куда милейшая Софья Николаевна отправится, авось придумаю, как к ней
подкатиться.
Целый день я убила на слежку за объектом.
Оказалось – легче легкого. Ездила дама медленно и аккуратно, никаких длинных
концов не делала, крутилась в основном в центре. Сначала посетила довольно
дорогую парикмахерскую, потом зарулила во французскую кондитерскую и выпорхнула
оттуда с коробочкой пирожных, следом отправилась в Глаголевский переулок и
запарковалась у небольшого светло-розового домика постройки начала века.
Потекли томительные минуты ожидания. Примерно
через два часа мне надоело бесцельно скучать, и я вылезла во двор.
Было холодно, но солнечно, и на скамеечке
пристроилась закутанная в кучу шарфов бабка с коляской. Я уселась рядом.
Старуха неодобрительно покосилась на пачку «Голуаз» и проворчала:
– Что за мода пошла! Мужики дымят, и бабы
туда же, просто противно.
Я быстренько спрятала обруганные сигареты и
миролюбиво заметила, ткнув пальцем в вызывающе шикарный «Мерседес»:
– Красивая машина, наверное, очень
дорогая!
– А это знаешь чья? – неожиданно
оживилась бабка. – К Лешке Гаврюшину полюбовница ездит.
– Да ну! – подстегнула я
сплетницу. – Не может быть!
– Вот и я так думала! – торжествующе
воскликнула старуха. – Ему-то всего ничего, только-только восемнадцать
исполнилось, а ей небось сороковник катит, хотя, конечно, молодую изображает.
Юбочка до пупа, сапожки белые, сиськи из выреза вывалит и ковыляет на
каблучищах. Тут бабы говорят, вроде она его от армии отмазала, благодарит
теперь, как умеет.
– И часто встречаются?
– Да, считай, каждый день, как по часам.
Только к трем ходики подберутся, она уж тут, а в пять уедет.
Я поглядела на часы – 16.50.
– Во-во, гляди, – оживилась информаторша, –
сейчас прощеваться начнут.
Из подъезда вышла парочка. Уже знакомая мне
Софья Николаевна и молодой парень атлетического сложения. Несмотря на холод, он
щеголял в одной рубашке с короткими рукавами. Небось хотел продемонстрировать
внушительные бицепсы. А посмотреть было на что. Фигура Ромео напоминала
перевернутый треугольник – широкие плечи и узкие бедра. Красивые белокурые
волосы, наверное, шелковистые на ощупь, венчали голову, лицо с правильными, но
какими-то аморфными чертами. Словом, парнишка хорош, как мыльная обертка.
Аккуратно поддерживая Софью Николаевну под
локоток, он подвел ее к машине и бережно помог открыть дверь. Засим последовал
страстный поцелуй. Мы с бабкой глядели во все глаза. Парочка не обращала на нас
никакого внимания. Наконец Гаврюшин с видимым усилием оторвал от себя любовницу
и запихнул дамочку в авто. Соня высунула в окошко левую руку, и Леня принялся
обцеловывать поданную длань. Наконец заурчал мотор, и дама уехала.
Я постояла секунду в раздумье. Адрес Роговой
известен, всегда успею ее потрясти. Может, сначала попугать этого страстного
принца, узнать побольше о Соне из третьих рук! Мальчишка тем временем исчез в
подъезде, я понеслась за ним. На втором этаже он дернул дверь, и в этот момент
я вкрадчиво прочирикала:
– Господин Гаврюшин, уделите пару минут…
От неожиданности парнишка чуть не заорал, но
удержался и промямлил:
– Вам чего? Вы кто?
Я усмехнулась:
– Трудно объяснить, скажем, представитель
семьи Сони Роговой.
