Мальчишка изменился в лице и прошептал:
– Вы ее мать?
Сильнее меня еще никогда не оскорбляли! Мать
этой крашеной кошки?! Да я выгляжу, как ее младшая сестра! Либо у Казановы от
страха крыша поехала, либо на лестнице слишком темно.
– Нет, – довольно резко сообщила
я, – с другой стороны, родственница супруга.
– Ужас! – пролепетал красавчик, не
попадая дрожащими руками в карман. – От мужа!
– А вы не знаете, что Соня замужем?
– Нет, то есть да, вернее, нет, –
начал отбиваться бедолага.
Красивое, несколько апатичное лицо покрыли
бисеринки пота, роскошные карие глаза с поволокой бегали по сторонам. Маруся
называет подобных людей коротко и емко – слизень.
– Детка, – тихо сказала я, – не
следует так пугаться, не сделаю ничего плохого, только поговорим по душам, и
все…
Теперь мальчишка не мог воткнуть ключ в
замочную скважину. Я отобрала у него связочку и мигом отперла квартиру.
В прихожей стояла звенящая тишина.
– Один живешь?
Парень кивнул, и мы вошли в довольно большую
комнату. Обстановка впечатляла – этакая смесь восточного базара, музея
дворянского быта и борделя в Жмеринке. Все устлано коврами, юрта кочевника, да
и только. С потолка свешивается слишком большая для такого помещения бронзовая
люстра. Роскошная темно-зеленая кожаная мебель, низенький журнальный столик,
огромный телевизор «Сони», видик, куча кассет и гора журналов «Семен».
– Там что? – спросила я, ткнув
пальцем в черную дверь.
– Спальня, – проблеял Леня.
Желая убедиться, что мы одни, я толкнула
створку двери и онемела.
Всю площадь занимала огромная круглая кровать
с роскошным кружевным бельем. Стены темно-фиолетовые, в потолок вделано
зеркало. Пол затянут белым ковром с километровым ворсом. На подушке спит
ангорская кошка в голубом ошейнике.
– Красиво живешь!
– Соня ремонт сделала, – принялся
оправдываться Леня.
Не обращая внимания на его лепет, я
исследовала набитую парфюмерией и косметикой ванную и вошла в кухню.
Похоже, Рогова не жалела денег на любовника.
– Ну, рассказывай, – велела я,
усаживаясь на бархатный кухонный стул.
– Что?
– Все, где познакомились…
– Зачем это? – неожиданно решил
сопротивляться парнишка. Очевидно, придя домой, он успокоился и осмелел.
– Знаешь, кто муж Сони?
Леня кивнул.
– Назови место работы!
– Зачем?
– Хочу проверить, правильные ли у тебя
сведения.
– Сергей Николаевич Рогов – владелец
«Монобанка».
Мысленно я присвистнула, надеюсь, Леня не
врет.
– Правильно, значит, понимаешь, что
проблем с деньгами у него нет?
– И ежу ясно, – хмыкнул Гаврюшин.
– Вот теперь и расскажи все про вас с
Сонечкой.
– Зачем?
Удивительно скудная речь, знает только один
вопрос.
– Затем, что Сергей Николаевич Рогов
хочет знать, с кем жена проводит время.
– Так он в курсе? – обомлел
Гаврюшин.
– В курсе, в курсе, – успокоила я
его, – самому недосуг Сонечке мужское внимание оказывать, вот и смотрит
сквозь пальцы на ее фортеля. Но при этом хочет быть уверен, что любовник
аккуратный, чистоплотный, из хорошей семьи.
– Но она так боится, что муж узнает, мы
даже никуда не ходим вместе, – пробормотал Леня.
– А ей и говорить не надо, пусть боится,
а тебе, Ленечка, за молчание и хорошее поведение Сергей Николаевич в жизни
поможет. Он меня специально нанимает для таких целей. Ты ведь у Сонечки не
первый. Давай, котеночек, рассказывай все, будь умницей.
Глупый Гаврюшин вздохнул и принялся изливать
душу. Лет ему всего ничего – только-только восемнадцать стукнуло, а с Соней
познакомился год назад на соревнованиях. Госпожа Рогова, явно неравнодушная к
красивому мужскому телу, посещала состязания по бодибилдингу. А Леня успешно
выступал во всяких таких шоу. Он с четырнадцати лет только и делал, что
качался, и вылетел из школы, будучи в девятом классе. При великолепно развитом
теле обладал полным отсутствием умственных способностей.
Жил Ленечка до шестнадцати лет с родителями,
самозабвенными пьяницами. Но накануне его семнадцатилетия папашка с мамашкой
выпили какой-то дряни – дешевой фальшивой водки – и к утру тихо скончались.
Леня похоронил родителей, даже устроил небольшие поминки, пригласил соседей, но
горевать особо не горевал. Его жизнь после смерти пьянчуг стала только лучше.
Денег, правда, хватало в обрез. Несколько раз снимался в рекламе мужского
нижнего белья, оторвал две награды на конкурсах культуристов и весьма успешно
работал «манекеном» в доме моделей. Пить юноша даже не начинал, впрочем, курить
тоже. Он трепетно относился к своему здоровью, ел по часам, тщательно
высчитывая нужное соотношение белков, жиров и углеводов. Чтобы росла мышечная
масса, следует отлично питаться, но при этом есть риск растолстеть. Короче,
день у него был занят под завязку, и тут появилась Соня.
Стояла зима, на женщине красовалась серенькая
невзрачная шубка, как показалось простоватому Лене, из меха кролика. Позднее
провожавшие женщину завистливыми вздохами «вешалки» пояснили парню, что манто
из шиншиллы и стоит целое состояние.
Сонечка небрежно бросила шубейку на стул и
осталась в крохотной мини-юбочке и обтягивающей кофточке. Переодевавшийся в
одной с Гаврюшиным комнате опытный Семен Жезлов немедленно испарился.
Короче, они поехали вместе к Лене домой.
Сонечка брезгливо поморщилась при виде обшарпанной квартиры и уронила:
– Надо сделать ремонт.
Буквально на следующий день прибыли мастера,
превратившие неказистые комнатенки в хоромы. Следом привезли новую мебель. Соня
быстро решила все проблемы. Каким-то образом ей удалось сделать любовнику белый
билет. Леня сменил гардероб, завел парикмахера, начал делать маникюр и педикюр,
стал читать книгу «Эротические фантазии». Любовница платила за все, от Лени
требовалось только одно – быть дома в определенные часы в боевой форме. Как он
проводит остальное время суток, ее не интересовало. Соня никогда не выводила
свое сокровище в свет, объясняя такое поведение патологической ревностью мужа.
