– Что вы имеете в виду?
– Ну, вот сережки, например, –
отчаянно выкрикнула тетка, показывая на свои уши.
Надо же так испугаться! Скорей всего
драгоценности подарил муженек, и трудно будет потом объяснить любящему супругу,
куда подевался презент.
– Мне не нужны деньги, – решила я
успокоить истеричку, но та, наоборот, только еще больше испугалась.
– А что? Что вам нужно? – принялась
она тупо повторять, клацая идеально изготовленными коронками.
– Кое-какая информация.
– Ничего не знаю, – быстренько
проговорила Карина.
– Кто познакомил вас с Вандой? Как она
набирает женщин?
Карина вздохнула.
– Хитрая сволочь. Не знаю, как с другими,
никого там не встречала, но со мной поступила просто.
Ванда сталкивалась с Кариной на разных
тусовках – всяческие презентации, премьеры и дни рождения общих знакомых. Обе
вели светский образ жизни, постоянно вращаясь в обществе. Поэтому госпожа
Соломатина абсолютно не удивилась, когда Ванда позвонила и пригласила ее на
вечеринку по поводу празднования Дня святого Валентина. Постоянно ищущая поводы
для встреч, светская тусовка выдумывала все новые и новые праздники.
Изумилась Карина, уже придя в гости. В большой
столовой за стол сели всего три человека – Ванда, незнакомый мужчина с властным
голосом и она. Ужин прошел мило. Хозяйка несколько раз надолго покидала гостей,
и кавалер осыпал Карину комплиментами.
На следующее утро ни свет ни заря перезвонила
Никитина.
– Дорогая, – запела она в трубку, –
ты вчера произвела потрясающее впечатление на Льва Андреевича. Он только о тебе
и способен говорить, просто остановиться не может, прямо заболел. Сделай
милость, подъезжай сегодня к семи часам, попьем кофейку, поболтаем, знаешь, он
просто влюблен…. Но у него такое высокое положение, что нельзя показываться на
людях, моментально репортеры набегут, снимков понаделают…
Любой женщине приятны проявления чувств.
Карина же была совершенно неизбалованной. Ее браку с Владимиром стукнуло
двадцать пять лет, не так давно отметили серебряную свадьбу. Последние годы
гинеколог, занятый исключительно клиникой и расширяющейся клиентурой,
практически не бывал дома. Карина, никогда не работавшая и не имеющая никакой
профессии, раньше занималась домашним хозяйством. Но свалившееся на самого
богатство позволило нанять домашнюю работницу. Детей у Соломатиных не было.
Карина завела персидскую кошку и тратила часы на расчесывание шерсти любимицы.
Женщина не пропускала ни одной кошачьей выставки, самозабвенно коллекционируя
медали и розетки, полученные Муркой…
Но все равно большую часть суток она проводила
в бесцельном валянии на диване или перед телевизором, благо добрый муж купил
антенну НТВ-плюс, и количество принимаемых каналов невероятно расширилось.
К сожалению, большие деньги оказали свое
влияние и на Владимира. Раньше, когда мужик работал простым врачом в больнице и
подрабатывал на абортах, он никогда не жадничал и отдавал жене заработанные
рубли, оставляя себе копейки на сигареты. Теперь же положение резко изменилось.
Домработница получала от господина Соломатина строго фиксированную сумму на
хозяйство и обязана была представлять отчет о тратах. Карине Владимир выдавал
деньги «на булавки», без конца повторяя, что у него нет в подполе печатного
станка. Один раз жена не выдержала и сказала, что ей надоели бесконечные
попреки. Детей нет, для кого копить?
– Не думаешь же ты, что я смогу работать
до самой смерти? – парировал гинеколог. – Уже сейчас глаза не так
хорошо видят, как раньше, с годами станет только хуже, а влачить жалкое
существование на нищенскую пенсию не желаю. Бедность легко пережить в молодые
годы, в старости она просто постыдна. И вообще ты, душа моя, за всю жизнь не
заработала ни гроша, так что радуйся, что я разумный, экономный человек!
После подобной отповеди женщина перестала
просить денег, но нуждалась в них по-прежнему. Было страшно неудобно принимать
приглашения от подруг. Следовало хоть иногда приглашать их в рестораны и
оплачивать обеды и ужины. И уж совсем унизительно ездить в Подмосковье к умелице
Зиночке и выдавать потом ее изделия за фирменные эксклюзивные шмотки…
Короче, Карина опять двинулась к Ванде. И
снова ужин при свечах, много вина, исчезнувшие куда-то хозяйки…
Дальнейшее она вспоминала с трудом.
Случившееся воспринималось, словно сон. Госпожа Соломатина не понимала, как
оказалась в роскошной спальне в объятиях ласкового Льва Андреевича.
Пробуждение было ужасным. Около десяти часов
вечера Карина очнулась от того, что кто-то резко трясет ее за плечи. Перед
глазами возникло улыбающееся лицо Ванды.
– Выспались, милая?
Госпожа Соломатина помотала нестерпимо
болевшей головой и почувствовала укол совести. Но Ванда Никитина протянула ей
довольно пухлый конверт.
– Возьми, дорогая. Лев Андреевич оставил
подарок.
Внутри оказалась довольно крупная сумма.
Сначала Карину чуть не стошнило. Ей заплатили, как проститутке! Но на следующий
день случившееся уже не казалось ей трагическим. Госпожа Соломатина пригласила
в ресторан трех подруг и купила роскошные туфли.
Но деньги имеют одну неприятную особенность – они
очень быстро заканчиваются. Поэтому, когда через неделю Ванда перезвонила снова
и ласково сказала, что Лев Андреевич приехал в Москву, Карина со всех ног
понеслась к Никитиной, предвкушая конвертик. Потом состоялись встречи с
обаятельным Сергеем Петровичем, малопривлекательным Глебом Марковичем… Имена
партнеров менялись, неизменным оставался конвертик с деньгами.
И вот теперь появилась я с изобличающими
фотографиями. Было от чего потерять остатки рассудка. И Карина принялась
попеременно предлагать за молчание драгоценности.
– Ваша сумка? – прервала я поток
всхлипываний и рыданий.
Госпожа Соломатина прекратила стоны и
заинтересованно глянула на ридикюль.
– Дорогая вещь!
– Ваша?
– Нет.
– Знаете, чья?
Карина задумчиво почесала аккуратный нос.
– Где же я видела такую сумку? Совсем
недавно, то ли у кого-то в руках, то ли на столике…
Я вздохнула. Скорей всего в холле у Никитиной,
откуда ее и украла Майя.
– Вспомнила! – радостно вскрикнула
Карина. – Конечно, у Лолы! Видите, на ручке болтается золотая буква «В»? Так
Лола еще говорила, что сумка всем хороша, но неприятно иметь вещь с чужим
инициалом. Отлично помню. Мы еще сидели в «Национале», и Леночка Матвеенко
спросила, при чем тут «В», а Лола отвечает:
