То ли предложение взять все подействовало, то
ли красноармейцы оказались не такими уж злыми, но песик благополучно провез
«золотой запас». Стоит ли говорить о том, что собачку дед потом называл не
иначе как «мой спаситель» и баловал чрезмерно.
Так Корзинкин осел в Париже и принялся весьма
удачно заниматься бизнесом. В семье всегда говорили по-русски, поэтому Базиль,
или Василий по-нашему, приезжая в Москву, никому не казался иностранцем. Да и
Сюзетта за два десятилетия брака поднаторела в родном языке мужа и стрекотала
как сорока, практически без акцента. Но сейчас она в страшном волнении верещала
на французском, проглатывая окончания и предлоги.
– Даша, Базиль пропал!
– Куда попал?
– Не попал, а пропал, ты чем
слушаешь! – возмутилась Сюзетта.
Оказалось, что вот уже три недели, как
Корзинкин уехал в Москву. Базиль владеет крупным издательством «Голос». Долгие
годы поддерживал советских диссидентов, поэтов, писателей, печатая запрещенные
в СССР произведения. После перестройки переключился на издание современных
российских авторов, отдавая предпочтение молодым, открывая новые имена.
Последнее время Базиль зачастил в Москву – у
него были там какие-то дела, связанные с бизнесом. Но никогда не задерживался
надолго. В этот раз отсутствовал почти месяц. К тому же Корзинкин нежно любит
Сюзетту и, где бы ни находился, в одиннадцать вечера по парижскому времени
всегда звонит жене и желает спокойной ночи. Но последнюю неделю никаких звонков
не поступало. Сюзетта испугалась и попробовала найти человека, с которым Базиль
вел дела. Но женский голос ответил, что хозяев уже неделю нет дома. Тогда
страшно обеспокоенная Сюзи связалась с гостиницей «Интурист», где Базиль снимал
номер. Ей сообщили, что господин Корзинкин отбыл на родину, в Париж, семь дней
назад.
И вот теперь, трясясь от ужаса, она кричала в
трубку:
– Даша, попробуй найти хоть какие-нибудь
следы! Мне не доехать.
К сожалению, у Сюзетты такой полиартрит, что
руки и ноги похожи на птичьи лапы и передвигается она с трудом. Лет женщине
немного, мы одного возраста, но болезнь сделала ее почти инвалидом.
– Конечно, все будет в порядке, –
принялась я утешать подругу, – говоришь, гостиница «Интурист»? А как зовут
мужика, с которым он встречался в Москве?
– Никитин Алексей Иванович, хозяин
издательства «Свеча», – сообщила Сюзи, и связь прервалась.
Я принялась тыкать пальцем в мобильник, но
бесстрастный женский голос без конца повторял: «Абонент находится вне зоны
приема».
Я присела в небольшом кафе при магазине и
попыталась собрать в кучку расползающиеся, словно муравьи, мысли. Базиль связан
с этим Никитиным! Вот это да! Ведь именно его я обнаружила вчера мертвым в
багажнике «Вольво».
Один убит, а другой пропал!
Снова затрещал телефон, и я нервно закричала:
– Говори, Сюзи.
Но это оказался Котов.
– Ты что, мне это сокровище
подарила? – возмущался стилист. – Приезжай немедленно, здесь народа
полно.
Наплевав на шторы, я покатила в салон.
Котов и впрямь постарался на славу. Уж не
знаю, какие усилия он приложил для достижения цели, но Галка смотрелась более
чем прилично. Лицо приобрело благородный матово-белый оттенок, а веснушки
пропали неизвестно куда. Глаза, подкрашенные умелой рукой, неожиданно
засверкали, рот стал четким и аккуратным, брови приобрели иную форму… Но самая
невероятная метаморфоза произошла с волосами. Кудри, ранее напоминавшие
прошлогоднюю солому, были аккуратно подстрижены и красивой шапочкой облегали
голову. Цвет их остался по-прежнему рыжим, только оттенок другой – не медная
проволока, а свежая морковь.
После всех изменений Галя стала походить на
молодую, но, к сожалению, чрезмерно полную женщину.
– Значит, так, – сообщил Леня,
вручая мне километровый счет, – слушайте сюда. Самое красивое у данной
дамы – ноги, поэтому никаких домашних тапочек и удобненьких мокасин. Только
каблуки.
– Да я никогда на них не ходила, страшно
неудобно, – попробовала сопротивляться гостья.
Но она не знала, с кем имеет дело. Робкие
попытки Котов подавил в зародыше.
– Только каблук. Станешь повыше, и жопа
меньше покажется. Краситься запомнила как?
Верещагина кивнула, не в силах выдавить ни
слова.
– Купи ей грацию, – крикнул нам
вслед Леня, – и затяни жиры потуже, а еще лучше, если бабенка не пожрет
неделю-другую…
Это точно. У меня была тетка, полька по имени
Кристина, сестра отца. В 1941 году бедняга попала в лагерь смерти «Освенцим» и
ухитрилась выжить в нечеловеческих условиях. Тетя Кристина обладала
своеобразным юмором и не терпела разговоров про диеты. Когда в ее присутствии
заводили песню: «ничего не ем, а все равно толстею», старая дама сдвигала очки
на кончик носа и заявляла:
– В нашем бараке тучных не было.
Впрочем, иногда она становилась совсем уж
категоричной и советовала:
– Жри меньше, должно помочь.
Провожаемые любезным напутствием стилиста, мы
отправились домой. Измученная наведением красоты, Галя отказалась от обеда и,
выпив только стакан кефира, пошла наверх.
И тут позвонила Алена. Новости выливались из
нее буквально потоком.
– Нашла страшно милого мужика, –
щебетала она, очевидно, одновременно жуя орехи, потому что в мембране слышалось
почавкивание и похрустывание.
Кандидат и впрямь казался замечательным. Около
сорока лет, доктор наук, безумно талантлив, никогда не имел жены и к тому же
еще и круглый сирота. По мне, так такое случается только в сказках, поэтому тут
же спросила:
– Как познакомим?
– Все чудесно складывается, –
заверещала Алена, – пригласишь его к себе пожить месячишко. В твоем замке
места на всех хватит!
– С какой стати он вдруг ко мне поедет?
– Говорю же, – радостно тарахтела
подруга, – все просто чудненько. У него сгорела квартира, сейчас там
ремонт, находиться в помещении невозможно, вот Миша и попросил подыскать ему
пристанище на время, чтобы недорого…
– Он что, снять не может? Пусть газету
купит!
– Слушай, – возмутилась
Аленка, – ты хоть знаешь, сколько получает сотрудник в Курчатнике?!
– Нет!
