Я забилась между двумя стояками с образцами
драпировок и принялась усиленно делать вид, будто выбираю подходящий товар. Все
равно Зайка приобретет ткань по своему вкусу, а меня тошнит при виде любого
магазина. Просто ненавижу толкаться среди прилавков, глубокомысленно выбирая
между «красненькими в цветочек» или «беленькими в горошек». А Ольга с
энтузиазмом разматывала все новые и новые рулоны… Часа через два остановится,
не раньше. Правда, хуже всего ходить за покупками с Кешей. Я, как всегда, стараюсь
побыстрей схватить необходимое и выскочить вон. Сын медленно бредет по отделам,
тщательно разглядывая ассортимент, потом изрекает:
– Мать, тебе нужны туфли!
Никакие доводы не помогают, и меня, пришедшую
купить пару упаковок туалетной бумаги, запихивают в обувной отдел, заставляют
перемерить почти все выставленные образцы. В результате вылетаю из магазина,
обвешанная коробками и пакетами, и уже дома вспоминаю, что туалетную-то бумагу
я так и не купила.
Зайка перевернула вверх дном весь магазин,
довела продавщиц почти до обморока, но все-таки нашла подходящую ткань.
– Пусть пока хоть такие повисят, потом
найду лучше, – щебетала Ольга, забирая огромные пакеты, – тут еще
бархат для гостиной и несколько хорошеньких кухонных полотенец. Ой, давай еще
вон тот в клеточку купим, Банди и Снапу на подстилки!
Я вздохнула. Зайка покосилась на меня и
велела:
– Неси покупки в машину, сейчас приду.
На улице неожиданно резко потеплело. Все
правильно, скоро декабрь, а Новый год в Москве, как правило, с дождем. Вообще в
столице творится что-то непонятное. Небо чистое, тучи разбежались, снег не
идет, а под ногами грязная каша, мешанина из песка, соли и растаявшего льда.
Просто загадка, откуда она взялась, может, осталась со вчерашнего дня?
Бормоча проклятия, я пыталась аккуратно обойти
лужи. Ну почему в Финляндии и Норвегии зимой всегда чистые тротуары? Снег идет
так же, как у нас, климат почти одинаковый, а вот поди ж ты! Хотя там,
наверное, городские власти знают о наступлении зимы, а наши каждый раз
трогательно удивляются. Вот вчера «Московский комсомолец» дал изумительный
материал – «Снег выпал внезапно». Ну не ждал никто в Москве осадков в конце
ноября, думали, в Австралии живем, а тут нате вам – с неба повалили снежинки, и
выяснилось, что снегоуборочные машины все как одна не работают…
– Штраф сто рублей, – раздалось за
спиной.
Прижимая к груди пакеты, я обернулась и
увидела молодого парня в форме.
– За что?
– Видите знак «Стоянка запрещена»?
– А этим почему можно? – возмутилась
я, ткнув пальцем в стоящие рядом иномарки.
– Машинам агентства «Альбатрос» и их
клиентам парковаться разрешено, – вежливо пояснил мужчина, – а вы
ходили в магазин тканей.
Грабеж среди бела дня! Я отдала сто рублей и
собралась укладывать покупки в багажник. Открыла крышку, и тут в голове что-то
щелкнуло! «Альбатрос», труп в «Вольво»! Скорей всего здесь его и сунули в мой
автомобиль. Ведь в тот день я тоже ходила по магазину тканей! Но почему киллеры
выбрали именно мою машину?
Глава 24
Вечером, когда мы сели ужинать, Зайка
распорядилась:
– Давайте быстренько ешьте, а потом мы с
Манькой раскроим занавески.
Кешка моментально выпил стакан кефира и пошел
спать. Галя с Мишей по обыкновению забились в угол и зашуршали бумагами. Ефим
Иванович отправился с бутылкой коньяка в свою спальню смотреть хоккей. Тихий
вечер такая редкость в нашей суматошной семье.
Зайка раскатала рулон на полу и принялась
отмерять нужную длину. Мане она велела принести мыло.
– Зачем? – удивилась девочка.
Но Ольга очень не любит, когда ей мешают.
– Сказано принести, значит, давай
по-быстрому, – велела она Манюне, – болтать потом будешь.
Маруська с топотом сбегала туда и обратно.
– На, – протянула она невестке
бутылочку с жидким мылом.
– О боже, – простонала та, –
нужен кусок, чтобы провести линию на ткани, вместо мелка, а ты притащила
жидкость.
– Откуда мне знать? – возмутилась
девочка.
– Вот дуй в ванную еще раз и запомни – не
шампунь, не гель, не бальзам, не скраб, не крем для лица, а просто самый
обычный, желательно сухой, кусок мыла! – издевалась Ольга.
Обиженно сопя, Манюня вновь понеслась в
ванную. Зайка отошла налить себе чашечку чая, и Снап тут же улегся на материал.
– Фу, пошел прочь, – обозлилась
невестка, – подстилку нашел!
Пес медленно, сохраняя достоинство, удалился.
– Ну вот, – сокрушалась
невестка, – теперь бархат в мелких черных волосах. Марья, неси щетку!
Только не для обуви, не для ногтей, не для зубов, а одежную из прихожей.
– Ладно из меня дуру делать, –
огрызнулась Маня, но побежала в холл.
Наконец они отмерили нужную длину, аккуратно
сложили полотнища, и Зайка занесла ножницы.
– Купили новую ковровую дорожку? –
неожиданно спросил Миша и пошел прямо по бархату к столу.
Материал моментально перекосился, полотнища
разъехались. Зайкино лицо приобрело цвет перезревшего баклажана.
– Марья, – велела она злобным
голосом, – забирай мыло, булавки, сантиметр, и пойдем к нам в спальню. В
доме, где обитают сумасшедшие собаки и гости, сделать ничего нельзя.
Они подхватили так и не раскроенные занавески
и убежали. Абсолютно ничего не понявший математик преспокойненько вкушал
пирожное. Тут зазвонил телефон.
– Дашутка, – раздался взволнованный
голос Оксаны.
– Что случилось? – испугалась я,
поглядев на часы – стрелки показывали пол-одиннадцатого. Ксюша живет в районе
метро «Сокол», на работу ездит к восьми утра в Выхино и поэтому встает каждый
день в шесть. Все ее приятельницы знают – звонить Оксанке после девяти вечера
нельзя, скорей всего она уже в постели. Если подруга в половине одиннадцатого
схватилась за телефон, значит, произошло нечто экстраординарное!
– Эля убежала!
– Как?
– Понятия не имею, давай сюда.
Я понеслась на Песчаную. Оксанка в волнении
металась по комнатам. По ее словам, события разворачивались следующим образом.
