Я обошла здание.
Здесь тихо, к тому же проулок между зданиями затеняет небоскреб, расположенный рядом. Карлик по сравнению с «Мэйн Тауэр». Размером всего лишь в половину дистанции до цели моего восхождения. Тут меня трудно обнаружить. Что ж, отлично!
Первые пять этажей «Мэйн Тауэр» – обычные. Круглая башня начинается выше. Немцы специально так сделали, чтобы не портить вид улицы. Может, в чем-то они и правы. Если не поднимать голову, то кажется, что рядом нет никаких небоскребов. Фасад этих пяти этажей выполнен из стекла, как и башня. Очень кстати. На малой высоте «обкатаю» технику, которую потом использую на круглой поверхности «стакана».
Желанные офисы находятся где-то на этой стороне. Точнее сказать не могу. Лучше пока не забивать голову. Доберусь туда – все станет ясно. Голова должна сейчас болеть о другом. Как бы не сорваться.
Вроде бы все. Пора начинать подъем.
Страшно… Знаю, что нужно идти, но не могу сделать первый шаг. Чем дольше меня будет грызть нерешительность, тем хуже. Перенервничать, а потом штурмовать двухсотметровую вертикаль – опасно. Станет на все наплевать. Риск не буду чувствовать. И тогда могу положиться на ненадежный зацеп или хлипкую страховку. Сорвусь. Мое тело, разбитое в лепешку, попадет во все газеты. Прославлюсь, но мне такой славы не требуется. Чтобы потом альпинисты вспоминали меня словами: «А, это та Овчинникова, которая свалилась с небоскреба в Германии?»
Надо идти! Все! Настроила себя!
Едва я дотронулась до молнии, чтобы расстегнуть сумку, как передо мной возник самый настоящий мальчиш-плохиш. На вид ему было лет тринадцать. Расплывшаяся талия и широкие, как у гиппопотама, бедра указывали на то, что мальчик обожает рестораны быстрого питания, вроде «Макдональдс».
В руках он держал фотоаппарат, через плечо перекинута сумка, ремешок которой отпущен полностью, но все равно сумка не висела свободно, а торчала в районе поясницы. Оглядев мои ноги, он присвистнул., уподобляясь развязным взрослым. Так бы и залепила ему пощечину. Видит бог, пацан бы вряд ли устоял. Но он больше не проявил ко мне интереса, отвернулся и принялся фотографировать «Мэйн Тауэр».
Я нетерпеливо вздохнула. Пришлось сделать вид, что тоже любуюсь зеркальной, почти идеальной, поверхностью башни.
Прошла минута, показавшаяся мне такой же долгой, как безвылазная неделя в архиве за переводом верительных грамот иностранных государей. Парень продолжал фотографировать небоскреб. Иногда оглядывался на меня, подмигивал, кривлялся и снова фотографировал. Когда же у него закончится пленка? Надеюсь, что скоро.
Напрасно надеялась. Пленка закончилась, и мальчиш-плохиш достал новую.
Тут я не выдержала:
– Слушай, ты, генетическое недоразумение! Уматывай отсюда!
– Это почему? – Его лицо попыталось вытянуться после моих слов.
– Потому что я так сказала!
– А кто ты такая? – спросил он с вызовом.
– Я – хозяйка этого переулка. Взимаю плату с тех, кто ходит здесь. А кто не нравится – вообще не пускаю.
– Такого не бывает. Тут все ходят… – На уголках его губ застыл желтый соус. – Постой! Я догадался! Ты – уличная женщина!
– Вот-вот. Сейчас позову сутенера, и он тебе задаст трепку!
– Не задаст! Я убегу!
– С твоими-то габаритами? Скорее, покатишься вниз по улице… Короче, давай, уматывай!
– Сейчас, уже побежал!
Почему-то именно сегодня я не могу никого убедить. Видимо, день такой. Неубедительный.
– Слушай, ты здесь все сфотографировал? Может, снимешь со стороны Нойе Майнцер-штрассе? Там вид роскошнее.
– Мне тут больше нравится, – ответил он. Не сомневаюсь, что сказал это из вредности.
– Если не уйдешь, я пожалуюсь твоим родителям, что ты заглядывал в окна стриптиз-клуба!
– Тут нет стриптиз-клубов. Я искал.
Я нервно выдохнула:
– Значит, не уйдешь?
– Черта с два!
– Ладно.
Я со злостью расстегнула сумку. Достала страховочный ремень и защелкнула его на поясе, крепко затянув лямки на бедрах. Пристегнула закладки-«стопперы», собранные на двух карабинах, прицепила молоток в петле из репшнура и мешочек с магнезией.
Подросток остолбенел, глядя на меня. Превратился в маленький холм посреди тротуара.
– Ты чего удумала? – со страхом спросил он.
Я не ответила. Какая разница – будет он наблюдать за мной или нет, когда я полезу на башню? В любом случае соберется толпа.
В маленький кармашек опустила «скайхук». После этого села на тротуар.
Разинув рот, парень смотрел, как я стащила кроссовки и натянула скальные туфли. Верхняя часть туфель из замши. Подошва очень тонкая, внутри – около миллиметра (чтобы не терять чувствительность), а ближе к носку – четыре миллиметра. Туфли идеально держат на зацепах даже шириной в несколько миллиметров. Такое вот чудо изготавливают в двадцать первом веке.
Я старательно зашнуровала туфли и встала. Снятые кроссовки положила в сумку, которую поставила в тень возле стены. Надеюсь, дождется моего возвращения. После этого, позвякивая амуницией на поясе, прошла мимо подростка, не сводившего с меня глаз. Возле уходящего вверх стеклянного фасада остановилась и, разглядывая «зеркало», затянула волосы в конский хвост резинкой. Чтобы не мешали.
– Эй! – окликнул толстый паренек. – Не делай этого!
Не делай! Если бы все можно было изменить одним этим окриком! С радостью бы согласилась.
Я поставила правую ногу на мраморный карниз, расположенный на уровне коленей. Кончиками пальцев левой руки зацепилась за вертикальную щель между двумя рамами. Поставила на карниз левую ногу. Вроде стою, равновесие держу. Вскинула правую руку с «небесным крюком» и зацепилась за верх оконной рамы. Отличный, крепкий зацеп. Крюк не соскочит.
Подтянулась. Просунула носок скальной туфли в вертикальную щель между рамами. Попробовала, как держит. Не соскальзывает, очень хорошо. После этого освободила левую руку, сделала перехват. Вот я уже в метре над землей.
Поначалу получалось не очень быстро. Все-таки поверхность непривычная. Техника постановки ног и зацепов здесь своеобразная. Первые пять этажей решила пройти без страховки – чтобы побыстрее. Если сорвусь, все равно веревка не спасет – слишком низко. А вот как закончатся пять этажей основания, когда перейду на круглую башню, тогда и начну закладывать «стопперы».
Я не смотрела, что там за окнами. В некоторых еще горел свет, но совершенно непреднамеренно я попала на полосу из темных окон. Это к лучшему. Позднее обнаружат меня. Позднее вызовут полицию. А что вызовут – я не сомневалась. Известно, что немцы любят порядок. А женщина на стене высотного здания – это непорядок. Это вызов привычному жизненному укладу бюргера.
