— Свитер можно оставить?
— Оставь.
Я расстегнула куртку, Ирбис помог от нее освободиться, свернул и положил куда-то на снег в темноту. Я осталась в свитере, вязаной шапочке и шарфе. От плеч поднимался пар. Мороз градусов двадцать. Я чувствовала холод, но он не доставлял неудобств, а только бодрил.
Ирбис расстегнул входной клапан. Молния разошлась со звучным треском, полог отогнулся, напомнив кривую приоткрытую пасть. Проявляя галантность, майор предложил войти первой. Я не стала спорить, опустилась на четвереньки и пролезла внутрь.
Внутри жертвенный шатер оказался просторным. Здесь могли заночевать сразу несколько человек. Толстые стенки глушили завывания ветра. Три горящих масляных светильника, свешивающиеся на цепочках с потолка, источали благовония. На нейлоновом дне маркером начертана пентаграмма, в двух концах которой торчали головки ледорезов.
Ирбис влез следом за мной. Покопался во внутреннем кармане пуховика.
— Хочешь выпить? — робко предложил он, протягивая мне плоскую флягу.
Я скривила рот и отвернулась от сомнительного дара.
— Давайте начинать, майор. Казните меня побыстрее, скормите Молоху! Потом сами отпразднуете это событие.
Ирбис застыл в неловкой позе с отвергнутой флягой в руке. Я знала, что обидела его, что сильно зацепила чувства майора. И ощутила от этого жгучее удовольствие.
Потупив взгляд, он убрал фляжку. Натянул шерстяную шапочку на брови.
— Ложись, пожалуйста, в середину.
Вот это ближе к делу.
Я опустилась на колени в центре пентаграммы. Затем вытянулась между головками ледорезов. Ирбис присел на корточки и стал молча расшнуровывать мои ботинки. Пока он занимался этим, я незаметно извлекла из кулака ключ и запихнула его в щелку между дном палатки и ледорезом.
Стащив ботинки, майор достал из кармана пару наручников. Продев одно из раскрытых колец сквозь петлю ледореза, он вложил в него мою правую щиколотку и защелкнул стальную дугу. Через секунду вторая щиколотка оказалась прикованной рядом с первой. Я рефлекторно дернула ногами. Звякнула цепь. Дуги впились в сухожилия, но оковы держали крепко.
— Не нужно дергаться, — посоветовал Ирбис— Только кожу сдерешь.
— Обойдусь без ваших советов! — огрызнулась я.
Он поднялся. Сделал три медленных шага и очутился над моей головой. Постоял немного.
— Ты знаешь, как я уважаю тебя, Алена. Но с тобой что-то происходит. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты уходила озлобленной. Я буду переживать.
— Давайте без сантиментов! Делайте свое дело!
Он вздохнул. Опустился на колени и приковал мои руки второй парой наручников. В это мгновение все понты резко ушли, и я ощутила удушающий страх. Я была абсолютно беспомощна. Прикованная к земле, растянутая за руки и за ноги, словно на дыбе... поверьте, в жизни найдутся более приятные позы, а в этой ощущаешь только страх.
Я задергалась, пытаясь вырваться. Сидящий на коленях Ирбис стал меня успокаивать, поглаживая голову теплой ладонью. От нее действительно исходило успокоение. Но мне не нужна его милость! Я с удовольствием понаблюдаю, как Мерфи чуть позже расправится с этим солдафоном.
Я перестала биться. Ирбис снял руку со лба.
— Ты готова, чтобы сделать укол?
— Мне не нужен укол.
Он замолчал. Затем произнес, пытаясь казаться невозмутимым:
— Ты сейчас в истерике. Но поверь, тебе нужен этот укол. Он поможет уйти спокойно, без ужаса в душе.
— Я хочу взглянуть на лик дьявола.
— Это сумасшедшее желание. Оно не принесет никаких открытий — только страдания.
— Безумное или нет, но это мое желание!
Ирбис нахмурился задумавшись. Я напряженно ждала. Он сидел так не меньше четверти минуты, после чего в его руке неожиданно возник пластиковый шприц. Я на миг подумала, что он вытащил мой из рукава, но потом заметила, что этот изготовлен из более светлого пластика.
— Ты не знаешь, что говоришь, — сказал он, сняв колпачок с иглы. — Я не могу позволить тебе испытать этот ужас.
Он уже собирался засучить рукав, когда я плюнула ему в лицо. Плевок получился скудным из-за сухости во рту.
Но Ирбиса он остановил.
— Что ж, твоя воля, — сказал он, надев колпачок на иглу. — Мне жаль, что ты приняла такое решение.
Он поднялся на ноги, и я больше не видела его лица. Прошел к выходу.
— Прощай. И будь мужественна, когда чарвати появится в шатре.
— Что? — опешила я. — Что вы сказали? Черный дым — это и есть чарвати?
Не ответив мне, Ирбис вышел. Молния со свистом застегнула клапан, отгородив меня от внешнего мира. Я осталась одна под дрожащим светом масляных лампад.
Я лежала, огорошенная, оглушенная этим открытием. Когда вместе сходятся два разрозненных кусочка информации — это всегда вызывает удивление и даже шок. У меня был шок. В голове совершенно никаких мыслей, а только ослепляющее: «Болезнь чарвати — это молох. Молох! Он существовал еще три тысячи лет назад. Тогда его сумели изгнать. И вот теперь, спустя три тысячи лет, молох вернулся в облике Тома Кларка!»
Не знаю, сколько времени я так провалялась. В чувство вернула возникшая под сводом тишина. И я вдруг вспомнила, почему лежу в черном шатре, вытянутая в струнку и прикованная наручниками. Сейчас ко мне придет людоед и палач в одном лице, и, когда это случится, мне уже будет все равно, как его называть, потому что в голове останется только ужас, а по ушам резанет собственный вопль.
— Мама!
Я поспешно стала ковырять пальцами вокруг основания ледореза.
Ключа не было.
Меня хватил паралич.
Я ощупала дно палатки вокруг ледореза. Ощупала сам ледорез до петли, сквозь которую продет один из браслетов.
Ничего!
Сердце заколотилось барабанной дробью. К глазам подступили слезы. Что же это? Чудес не бывает! Точнее бывают, но только не с ключами от наручников, от которых тебе нужно немедленно освободиться!
Я снова задергалась в кандалах, надеясь вырвать ледорезы. Напрасный труд. Эти стальные анкеры куют для того, чтобы они выдерживали нагрузку в несколько тонн. У них нет проблем, чтобы удержать одну тощую Скалолазку. Проблема есть у меня!
«Это Ирбис! — вдруг подумала я. — Он приковывал мои руки. Он и стащил ключ!»
Мне захотелось завопить во все горло, чтобы Ирбис немедленно бежал сюда. Быстрее, пока не началось шоу. Только он не побежит. Потому что вопящая и зовущая на помощь жертва, которая отказалась сделать укол снотворного, самое обычное явление для Ритуала.
Пламя в масляных светильниках задрожало, словно от ветра, хотя никакого ветра здесь нет, да и светильники накрыты стеклянными колпаками. Я уставилась на них, оглядывая каждый. И затем сама почувствовала ветер. Он коснулся лица, кожи рук, обдал их холодом. Откуда он взялся в плотно закупоренном шатре?
