Бульвум снова перекочевал на мою спину. Хорошо ему путешествовать, не касаясь ножками сугробов, сменяя уставших лошадок одну за другой. Наездник, блин! Когда начнется реальный подъем, потопает своими ножками, хватит конных прогулок.
- Подтягиваемся! Не отстаем! - командовал из головы колонны Степан Макарыч. - До рассвета не больше часа.
Я подналег на палки, дыхание участилось - все-таки поднимался в гору и нес на спине груз. Бульвум засопел над ухом, будто тоже двигал конечностями. То ли пытался таким образом мне помочь, то ли изощренно издевался. Мне показалось, что последний вариант ближе к истине.
- Сейчас допыхтишься, - предупредил я, - в сугробе заморожу. И в этот раз разморозить тебя будет некому.
Он на несколько секунд замолчал, словно смысл фразы дошел до его инопланетных извилин, но затем принялся пыхтеть еще громче и усерднее, прямо как старая проститутка. Ну точно, специально меня доводит, безволосая обезьяна. И ему это почти удалось: мне нестерпимо захотелось погладить его лысый череп хорошей затрещиной. Жаль, нельзя. На мое действие непременно последует ответ, а для склоки момент неудачнее трудно придумать. Поэтому я стиснул зубы и терпел его издевательства, отпечатывая в памяти каждую секунду, чтобы потом отплатить той же монетой и в том же количестве.
Спустя четверть часа цепочка из четырех лыжников и одного седока добралась до опушки леса, сразу за которой начинались обрывистые, резко уходящие ввысь склоны Тамаринской стрелки. За ломаным контуром вершины в небо поднималось хрустальное сияние, испускаемое спрятанным за хребтом комплексом пришельцев. Зрелище неземное и, честно признаться, жуткое - меня от него пробирал озноб. Судя по виду моих спутников, им тоже было не по себе.
Мы остановились под елями и, не выходя на открытый участок, стали осматривать необъятный заснеженный склон, лежащий в предрассветном сумраке. Степан Макарыч указал неподалеку от нас на белые выпуклости, в которых угадывалось нагромождение камней и скал.
- Расселина там, - сказал он и добавил с меньшей уверенностью, - должна быть.
Я изо всех сил напрягал зрение, пытаясь различить проход, но в указанной стороне видел сплошные сугробы.
- Ничего не вижу.
- Темно еще, - аргументировал Степан Макарыч.
- А далеко до них?
- До склона полторы сотни шагов, потом еще вверх метров двадцать.
- Все ясно.
Значит, пришли. Можно освободить спину.
Бульвум плюхнулся в сугроб. Неуклюже побарахтавшись в нем, выбрался, весь залепленный снегом и растерянно хлопая глазами.
- Дальше идем пешком! - объявил я, возвращая на плечи лямки вещмешка. - Лыжи и палки зарыть в снег под этим деревом, надеюсь, мы сюда еще вернемся. Все остальное забираем с собой.
Лыжный инвентарь закопали под высокой скособоченной елью, торчащей на окраине леса. Расправили простыни, чтобы прикрыть торчащие углы шапок, края рукавов, и двинулись через полосу открытого пространства, разделявшего тайгу и скалы.
На этом участке сугробы были глубже, чем в лесу. Вероятно, из-за снега, потихоньку сползающего со склона, а может, из-за периодически сходящих лавин. Я проваливался по колено, Бульвум - по мошонку. Наша пятерка шагала цепью, друг за другом, стараясь попадать в след идущего впереди, чтобы скрыть число идущих, но все равно оставляла за собой длинную взрыхленную борозду, истыканную шагами.
На середине пути идущий первым Кирюха вдруг остановился как вкопанный. Опять какая-то неожиданность, похоже, не будет им конца.
Я добрел до Кирюхи и тихо крякнул.
Поперек нашего пути в сугробах тянулась цепь глубоких дыр. Их размеры не выглядели чем-то выдающимся, по крайней мере я бы не побежал тотчас звонить в Книгу рекордов Гиннеса. Зато расстояние между дырами, что-то около пяти метров, заставляло отнестись к хозяину следов с осторожным уважением.
Мы прошли дальше и наткнулись еще на одну цепь. Почти сразу за ней протянулась еще одна. Кто-то с завидной регулярностью бродил на ходулях вдоль основания хребта. Более того, подозреваю, что не только бродил, но и поглядывал по сторонам, высматривая лазутчиков. Таких как мы, к примеру. Наверняка, к появлению гостей у этого гиганта приготовлено множество сюрпризов. Однако узнавать их меня что-то не тянуло.
- Быстрее! - нетерпеливо махнул я отставшим Штильману и Степану Макарычу. - Нужно достичь расселины до того, как здесь снова появится монстр на ходулях…
Напрасно я произнес слово "монстр". Некоторые слова нельзя выпускать на язык, даже если они тебя доконали. Правильно же говорят: помяни черта… Стоило окончанию фразы повиснуть в предрассветном морозном воздухе, как на юге что-то взвыло и лязгнуло металлом. Снег и скалы под валенками слабо вздрогнули от могучей поступи.
…туммм!…
Я оглянулся. В трехстах метрах на юге на фоне заснеженного склона показался высокий тягучий силуэт, словно выбравшийся из сновидения или картины Дали. Тяжелая башня на трех невероятно длинных суставчатых конечностях. Ловко ими перебирая, неведомая машина шагала по сугробам, оставляя позади себя шлейф снежной пыли. Каждый шаг отдавался в позвоночнике и наполнял душу нарастающим паническим ужасом.
…туммм!!… туммм!!… туммм!!…
Мы застряли аккурат посередине пустоши. Механическое чудовище, чем бы оно ни было, направлялось сюда прямым ходом.
- К скалам! Скорее!
Подгонять никого не пришлось. Степан Макарыч, Кирюха, Бульвум и Штильман - все бросились к переломанным кручам, теперь уже не разбирая, попадают ли они в след идущего впереди. Всем было на это наплевать, потому что шагающий танк был очень большим и очень страшным. Честно признаться, я сомневался, что скалы защитят. Если гигантский патрульный заметит оставленную нами борозду (а ее трудно не заметить), нам придется туго. Спасти отряд могла только расселина, но до нее еще нужно добраться.
…ТУМ!!… ТУМ!!… ТУМ!!…
Казалось, что стальные ноги вонзаются в склон прямо за нашими спинами. К счастью, вот они, скалы. Следом за Штильманом, я перемахнул через огромный валун, сбив с него снежную шапку, и врезался в спину Степана Макарыча, застывшего с другой стороны.
Задрав голову, старик изучал склон над нами. И то, с каким выражением лица он это делал, мне жутко не понравилось.
- Нету! - потрясенно поведал он. - Нету расселины!
Душераздирающие шаги внезапно смолкли. Рядом по склону скользнул луч прожектора.
- В снег! - скомандовал я. - Быстро!
Мы попадали среди запорошенных скал, кто где стоял, надеясь раствориться среди сугробов. Один лишь непокорный Бульвум остался торчать на виду. В глазах, устремленных на выросший над нами треножник, играли бесенята, словно ферг задумал какую-то пакость. Неужели думает, что справится с гигантским роботом? Только выдаст всех, идиот! Не мешкая, я схватил его за рукав и дернул вниз. Бульвум осел на снег, ткнувшись спиной в отвесную скальную стенку, непонимающе уставился на меня. Я прижал палец к губам, потом показал ему кулак. Этот жест не убедил пришельца, и ему все не терпелось высунуться и демаскировать нашу позицию. Пришлось держать его за куртку до конца.
