Он плюхнулся в кресло, тяжелые ладони опустились на столешницу с такой силой, что вздрогнула старинная лампа, оставшаяся от его предшественника, старого адмирала Тартуро. Хрустальные сферы, разрисованные розами, не только светились, но и, как утверждал прежний главнокомандующий, создавали излучение, которое успокаивает нервную систему.
Первым делом Балниган по шифрованному каналу соединился с вице-адмиралом Савлом, преданным ему человеком, который теперь исполнял обязанности командующего Пограничным флотом.
— Мой адмирал! — произнес Савл, как только узнал его на экране интеркома. — Я искал вас, но не мог найти.
— В чем дело?
— Я и мои люди в растерянности. Мы не понимаем, что происходит. Почему мы должны выполнять обратную перегруппировку через тридцать минут после начала маневра? Мы сожгли горы топлива, а в результате вернулись на те же позиции.
— Ничего не понимаю. О чем ты говоришь?
— О президентском приказе.
— О КАКОМ ПРИКАЗЕ? Савл на мгновение замер.
— Вы не в курсе?
— Стал бы я спрашивать, если бы знал, в чем дело!
— Да, конечно… Из президентского дворца поступил удостоверенный электронной подписью приказ: всем войскам занять предписанные позиции в Бутылочном Горлышке.
Балниган не вымолвил ни слова.
— Согласно Конституции, — продолжал Савл, — у президента имеются полномочия, чтобы отдать подобный приказ. Я не мог вас найти, и поэтому мы были вынуждены подчиниться и вернуть войска на позиции… Адмирал! Вы слышите меня? Адмирал!
Балниган не слышал. Его яростный взгляд гулял по стенам кабинета, пока не остановился на лампе, которая должна успокаивать нервную систему…
— Адмирал?
Лампа с грохотом разлетелась о стену. Ее сердце, электронный блок, который должен испускать лечебные лучи, свалился на пол, и Балниган несколько раз со всей силы опустил на нее каблук.
Тяжело дыша, но почувствовав себя легче, он вернулся к столу, над которым витал экран, показывающий побледневшего Савла, наблюдавшего всю сцену от начала и до конца. Словно ни в чем не бывало, словно пол за его спиной не был усыпан осколками и крошками микросхем, главнокомандующий с невозмутимым видом опустился в кресло.
— Вы меня знаете, Савл?
— Как никого, мой адмирал!
— Вы мне доверяете?
— Безгранично. Я весь в вашем распоряжении!
— Тогда слушайте. Первое. На командном пункте линкора отключить все устройства правительственной связи. Прекратить передачу в президентский дворец сигналов с видеокамер заорбитальных крепостей. Отключить всю связь с внешним миром на крейсерах и в гарнизонах. Вы должны слышать меня и только меня. Никого другого! Это понятно?
— Так точно.
— Второе. Президент недееспособен. Не перебивайте! Я повторяю: президент недееспособен. Это нелегко признать, но, к сожалению, он не понимает, что делает. Он дилетант. Он ничего не смыслит в военных вопросах и руководствуется исключительно советами лживых помощников. Вам понятен этот пункт? У вас есть по нему вопросы?
— Нет, мой адмирал.
Голос Савла едва заметно дрогнул. По его глазам было видно, что он представил масштабность событий, которые разворачиваются прямо сейчас. Возникают именно из этого разговора. События, которые перевернут все с ног на голову. И уже не будет того Тысячелетнего Союза, который знали жители Верхних миров. Он закончился прямо сейчас, в этом разговоре.
— Третье, — бесстрастно продолжил Балниган. — Немедленно. Срочно. Молниеносно. Выполнить дозаправку и осуществить приказ четыре-семнадцать.
— Вывести войска, — произнес Савл, сглотнув. — Мой адмирал, я хотел бы заметить…
— Вы меня знаете?
— Как никого, мой адмирал!
— Вы мне доверяете?
Он потушил экран первым. Недолго думая набрал следующий номер. Возникший в окне офицер, узнав адмирала, тут же склонил перед ним голову.
— Я весь во внимании, господин главнокомандующий.
— К черту церемонии, Курц. Как дела?
Офицер поднял голову, пронзительно-голубые глаза глянули на адмирала по-свойски, словно между ними была некая тайна.
— Язычники упираются всеми конечностями. Ты их знаешь. Не хотят из своих трещин вылезать. Но у нас приготовлены подарки. Многотонные подарки с нейтронной начинкой.
— Как идет план?
— Начали. Но это небыстро, ты знаешь.
— Вот что мне нужно. Немедленно и в строжайшей секретности отделите гвардейскую десантную дивизию.
— И куда их? — тихо спросил Курц.
— Сюда, — также тихо ответил Балниган.
— Куда «сюда»?
— На Гею.
Офицер Курц покачнулся, словно от ветра, затем слегка оттянул воротник.
— Круто, — произнес он охрипшим голосом. — Какова тактическая цель?
— Четыре центра служб правительственной охраны. Главная трансляционная антенна. Президентский дворец. На заполнение объектов даю тридцать минут после выхода из подпространства.
— Сэр, позвольте заметить, что это называется государственным переворотом.
— Это называется наведением порядка. Демонтажем старого, работающего неправильно государственного аппарата! — Он стал говорить, вперившись в экран жестким взглядом. — Они лезут в военные дела, понимаешь? Сопливые гражданские крысы, рулевые экономики, мать их, которые даже не нюхали гари пожарищ и запаха озона после применения ионизирующего излучения. И они лезут управлять армией! В условиях угрозы вторжения это неприемлемо. Поэтому я беру на себя ответственность за все, что происходит в Верхних мирах. Я сожалею, что приходится вводить военное управление, но это жестокая необходимость. Гражданское правительство будет низложено, пост президента упразднен. Великая Семья Деламура будет на нашей стороне… Так что, Курц? Ты за порядок или против него?
Офицер Курц вдруг улыбнулся, и улыбка эта не была выражением чистой живой радости. Это была улыбка, за которой скрывалось удовольствие от нарушения запрета, умысел, нетерпеливое ожидание скорых перемен и нового, лихого времени.
— Мне нравится наводить порядок, — ответил он,
— Отлично. Обращение к гвардейцам я передам сразу, как только вы появитесь в реперной точке возле Геи. Действуй!
Он успел сделать еще несколько звонков, когда секретарь доложил, что в приемной его ожидает начальник Корневого штаба. Балниган думал секунду, затем произнес в интерком:
— Пусть войдет.
Ковчег Алых Зорь
Странный пленник с самого начала не давал покоя Серафиме. Ей почему-то казалось… нет, она была уверена, что грязный юноша, похожий на дикаря, избавит ее от мысленных терзаний. Почему-то она считала, что именно он сообщит ей некое откровение, которое укажет, как распорядиться кровью божьей, ибо этот вопрос не давал ей ни покоя, ни сна. Она пыталась не показывать своего волнения, когда приблизилась к решетке в первый раз — когда там было много людей и когда девушку увел Антонио. Второй раз она пришла сюда, убедив внимательную свиту, в том числе и Шахревара, будто ей необходимо уединение, а потому должна гулять одна в тополином парке. Шахревар не проявил беспокойства, прекрасно понимая, что враг или диверсант не сможет пробраться в обитель паладинов. Так девушка оказалась возле темницы.
