Савл молча смотрел на командира.
— Я не могу оставить тебя на прежней должности, — продолжил Стилихон. — Поэтому ты отправишься на передовой рубеж. Комендант крепости «Северный Хозяин» станет моим помощником, а ты займешь его место. Станция знакома тебе лучше, чем кому-либо другому, ведь ты командовал ею четыре года.
— Адмирал… Стилихон… Я не знаю, как благодарить вас. Спасибо!
— Не стоит… Я хорошо знал твоего отца. Это был очень ответственный человек. И я хорошо знаю тебя. Ты его достоин.
— Я готов искупить вину. Я готов отдать свою кровь во благо человечества!
— Твоя кровь нам еще понадобится. Держи сектор. Не позволь оркам прорваться.
— Меня они не пройдут! — произнес Савл с упрямой злостью.
Полчища мрачных звездолетов замерли в ожидании. Бронированные корпуса опутывали цепи остроугольных узоров-оберегов, а головки нейтронных торпед в пусковых шахтах венчали руны силы и меткости. Борта маневренных кораблей, которые первыми ринутся в бой, обмазаны жертвенной кровью. Их носы, из-за агрессивно выдвинутых орудий похожие на жала гигантских ос, были направлены на исполинские крепости.
Миллионы орков прильнули к иллюминаторам, с нетерпением ожидая начала наступления. Они жевали галлюциногены, с нижних палуб раздавались мученические крики последних приносимых в жертву рабов, а из динамиков внутренней связи рвалась неистовая проповедь Натаса, второго помощника Темного Конструктора.
А его первый помощник, надменный и ужасающий Демон Синевы, стоял на носу корабля на пустой палубе, накрытой прозрачным куполом, отчего казалось, что стоит он в открытом космосе. С отрешенностью Рап разглядывал пока еще человеческие владения: освещенный светом белого карлика туннель в абсолютной черноте, забитый крупицами кораблей. Несмотря на свет ламп, сенобит не отбрасывал тени, хотя его подданные шептались, что тень все-таки существует. Вопреки природным законам, образует ее не белый свет, и падает она не в этот мир.
Бесконечно долго продолжалось ожидание, и все это время Рап стоял неподвижно, даже не покачнулась его коса. Наконец один из экранов возле ног озарился, показывая, как в глубинах Хеля вспыхнула сверхновая и накрыла темным мертвенным светом окружающие созвездия.
Повелитель подал знак. Время пришло.
Paп достал из складок мантии угловатый крюк. Черные безжизненные глаза взглянули на обточенный кусок стали с осторожностью. Сенобит поднял шлифовальный камень и несколько раз медленно прошелся по нему крюком, снимая невидимые глазу шероховатости.
Ковчег Алых Зорь
Связи с Игнавусом по-прежнему не было. Оставив все попытки уснуть сегодняшней ночью, Серафима еще раз подозрительно глянула в угол и, не выключая общего освещения, покинула комнату, в которой ей было не по себе.
Прогуливаясь по коридору, она оказалась на крохотном балконе, с которого открывался вид на долину Ковчега. Прижавшись к перилам, она смотрела на усеянное звездами небо; подставив лицо освежающему ночному ветру, наслаждалась тишиной, которую даровал ей этот безмятежный край.
Сзади послышались тихие шаги. Сиятельная дочь обернулась.
На балкон вышел Думан — статный, плечистый крестоносец, будущий паладин. Родной брат заключенного где-то там внизу странного юноши по имени Даймон.
— Простите, если напугал вас, о сиятельная Серафима.
— Не напугали. Что же вы не спите?
— Сон не идет, — ответил крестоносец. — Впрочем, как я вижу, вы тоже не в постели.
— Я ожидаю звонка с Геи, — нашлась Серафима.
— А я никогда не был на Гее, — как-то просто признался Думан. — У нас с братом вся жизнь прошла на лесной ферме в Пограничной системе.
Серафима с интересом повернулась к нему.
— Там хорошо, — задумчиво продолжал Думан. — Там тишина и покой. Так же, как здесь. Но я сбежал из дома, потому что не мог больше выносить эту заунывность. Мне нравится находиться в окружении людей нравится учиться у них, ощущать масштабность событий, в которых я участвую. Хотя я иногда скучаю по тем временам, когда мы жили с отцом и братом.
— Что вы думаете о своем брате? Какой он?
— Какой Даймон? Гм… Он добрый. Помню, когда ему было семь лет, отец заставил его ловить кроликов. Так вот маленький Даймон не только никого не поймал, но еще выпустил из клеток всех зверей, которых мы с отцом собирали на продажу две долгие недели. Как сейчас помню его взгляд, наивный такой. Даймон еще сказал: «Почему они должны быть в клетках? Ведь на воле им лучше! »
— Вы верите в его предательство? — осторожно спросила Серафима.
Думан глубоко вздохнул. Чувствовалось, что тема затронута для него нелегкая.
— Я не могу судить о его предательстве, поскольку меня не было рядом в тот момент. — Он посмотрел на утопающую в тени долину Ковчега. — Вот вы спрашивали, какой он, Даймон? К тому, что я уже сказал, добавлю, что Даймон юноша чувственный и неокрепший. Смерть отца — тяжелый удар. Мой брат, возможно, не перенес этого удара. А потому не смог противиться врагу и поддался его злостной воле… Я хочу поговорить с Артуром Мудрым, чтобы он ходатайствовал перед военной прокуратурой. Надеюсь, что следователи проявят к моему брату милосердие.
Он замолчал, уставившись на звездное небо. Серафима думала, стоит ли ей задавать следующий вопрос. И решилась.
— Да, — как бы вдруг вспомнила она, — а тот меч, который находился при вашем брате…
— Катана? — уточнил Думан. — Искусно сделанная игрушка. Но абсолютно бесполезная.
— Да, наверное… — согласилась Серафима. — Вы случайно не знаете, где она сейчас находится?
— Артур Мудрый велел мне отнести ее в запасники. Паладины не практикуют фехтование, они предпочитают более мощные и действенные искусства.
— Нельзя ли взглянуть на нее? Я увлекаюсь рисованием. А катаны, как я слышала, имеют столь совершенную форму, что даже карандаш не в силах ее передать.
— В этом нет никаких препятствий. Я принесу вам ее утром…
Серафима вдруг услышала в ухе короткий треск, вслед за которым раздался голос Антонио:
— Моя госпожа! Серафима!
— Извините, Думан… Да, Антонио. Я слушаю.
Чтобы не мешать ей, тактичный Думан вежливо поклонился и покинул балкон. Серафима поспешно кивнула на прощание, но все ее мысли уже были заняты тем, что сказал пресс-секретарь:
— Моя госпожа, связь с советником президента установлена.
Орудийный форт, планета Рох
В эту ночь форт не спал. Казармы были пусты. Солдаты высыпали на стены и с тревогой смотрели в ночное небо, которое заполонили тысячи светящихся точек. Вместе они образовывали массивное цунами, которое нависло над планетой и вот-вот готово рухнуть, чтобы поглотить все живое.
Комендант форта, как и все, тоже смотрел на небо, только из окна своего кабинета длиной в двенадцать Шагов. Запущенные час назад генераторы все еще выходили на номинальную мощность, но их низкий гул уже пробрался сюда сквозь толщи железобетонных перекрытий. Комендант смотрел на полчища звездолетов, заполнивших небо, и ободрял себя мыслями о том, что у чернолицых нет шансов. Им не пройти. Только безумцы двинут корабли под жарящие выстрелы заорбитальных крепостей и планетарных орудий.
