Эта фраза вызвала у Кузнецова приступ гомерического хохота. Люмме его поддержал. Немного успокоившись, Кузнецов произнес, скорчив сосредоточенное лицо:
– Слушай, меня ведь и вправду караулит ФБР.
– А мы вылезем через окно!
– Точно! – обрадовался Женя.
Через окно, выходящее на задний дворик, они скорее не вылезли, а вывалились. Кузнецов ко всему разорвал штанину, зацепившись за оконный шпингалет. Люмме помог ему подняться с земли.
– Поедем на моей машине, – заявил Кузнецов Мысль о том, что его машина стоит на виду у сотрудников ФБР, у него не возникла. К счастью, Люмме здраво рассудил, что для вождения автомобиля «они немножко пьяны». Поэтому они вышли на дорогу и, бредя по ней, как два измученных жаждой странника, прошли около километра. Пару раз мимо них проносились автомобили, но ни один не остановился на просьбу подвести и объезжал их по широкой дуге. Так они и шли, поддерживая друг друга. Потом у Кузнецова откуда-то взялись силы, и он пытался убежать от Люмме. Тот его долго догонял, затем они оба свалились под фонарным столбом.
Женя пытался запеть, но песен по-русски его спутник не знал, по-английски они могли спеть только «С днем рождения тебя!». Исполнив эту партию единожды, они были прогнаны из-под фонаря лаем злобного пса, прибежавшего на их пение. Затем вновь брели по дороге, Люмме пел что-то по-фински, Кузнецов подпевал ему словами, которые, как он считал, были похожи на финские и подходили к мелодии.
Женя не помнил, как они расстались. Он помнил только, что сидел на заднем сиденье такси, а водитель пытался выяснить, куда его доставить. Женя ответил, и водитель замер с непонимающим лицом. Оказалось, что Кузнецов назвал ему адрес своего дома в Москве. С трудом он вспомнил название отеля и, произнеся его, уснул.
Такси остановилось около отеля, водитель высадил Кузнецова, забрав у него половину всех денег, находящихся в кошельке, и уехал. Женя некоторое время постоял у входа, спрашивая у каждого встречного прохожего сигаретку. Наконец сигаретку ему дали, Кузнецов попытался закурить, закашлялся и с остервенением раздавил сигарету. Постояв еще немного, он направился в двери, но не отеля, а близлежащего бара. В баре он заказал две рюмки водки, выпил первую и поперхнулся на второй. Того, что было в баре, он не помнил, но очнулся Кузнецов на асфальте рядом с мусорными контейнерами где-то на задворках домов. Как только сознание вернулось к нему, Кузнецова вытошнило. В глазах плыло. Мусорные контейнеры шевелились, словно живые, стены домов сдвигались, пытаясь задавить. Женя помотал головой и закрыл глаза. Голова прямо не держалась и все время падала на грудь. Женя поднялся на колени и открыл глаза.
Голова кружилась неимоверно, взгляд Кузнецова упал на решетку стока дождевой воды метрах в двадцати от него. Она светилась изнутри красным огнем. Женя упал на бок. Веки наливались тяжестью. Из решетки стока красное пламя поднималось, принимая монолитную непонятную форму.
– Мама родная, как я нажрался, – произнес – Кузнецов.
Женя закрыл глаза. Он почувствовал легкую дрожь асфальта. Дрожь, вызываемую шагами человека. Больше Кузнецов ничего не помнил.
* * *
10 июля
Очнулся Кузнецов в своем номере. Как он попал сюда? Последнее, что он помнил после вчерашнего, – это задворки, мусорные контейнеры и галлюцинации.
Он поднялся и сел на постели. Голова кружилась, как на карусели, тошнота подступала к горлу.
– О-о-о! – протянул он страдальчески. Мир был сердит на него.
Раздался стук в дверь, от которого Кузнецов вздрогнул. Он встал на ноги, шатаясь, подошел к двери и открыл ее.
На пороге стояла Элен, излучая неотразимую привлекательность. Элен улыбалась.
– Можно? – как-то необычно спросила она и, не дожидаясь ответа, прошла в номер, оттеснив Кузнецова и захлопнув за собой дверь. Такой Элен Женя еще не видел. Элен загадочно улыбалась, взгляд ее источал сладострастие. На ней была короткая юбка, открывающая взору обворожительный изгиб бедра (такой юбки она ни разу не надевала), и обтягивающая полупрозрачная майка, сквозь которую проступали темные соски. Женя не был готов к такому повороту событий и к тому же обнаружил, что стоит в одних трусах.
– Элен, как я здесь оказался? – спросил Женя и ощутил позыв тошноты.
– Я понятия не имею, – шипяще произнесла она, надвигаясь на Кузнецова.
Женя пятился до тех пор, пока на пути отступления не встала кровать. Край кровати ударил под колени, и Кузнецов невольно сел на нее. Элен коснулась его щеки, Женя ощутил жар пальцев. Да, ее пальцы были горячи. Слишком горячи.
– Не могу забыть тот вечер, что мы провели с тобой в Лионе, – прошептала она.
Страдающая от похмелья голова Кузнецова не смогла сразу понять смысл сказанной фразы. Тошнота не отпускала. Кузнецов промолвил:
– Какой вечер ты имеешь в виду? Мы с тобой не были в Лионе. Мы были в Лилле, да и то на его окраине. Элен уже садилась на него, придавив руками к стене.
– Я всегда хотела тебя.
– Элен, мне сейчас очень плохо.
– И мне без тебя плохо, – произнесла она и наклонилась к уху, – Скажи мне, где находится статуэтка?
– Иттла! Ты же знаешь, Мигранова убили, а статуэтка была у него.
– Да, но ее же не нашли! Где он ее прятал? А вот и появились приступы головной боли. С добрым утром, доктор Кузнецов!
– Что ты спросила? – поморщился он.
– Я спрашиваю, где Мигранов прятал статуэтку?
– А... – Женя понял вопрос. Зачем Элен понадобилось это с утра?
– Зачем тебе это? – спросил он, морщась.
– Мне просто интересно, – быстро ответила Элен.
– Фигурка лежала... – Но договорить Кузнецов не успел. В его дверь опять постучали. Элен как-то непонятно выругалась и вскочила.
– Ты куда? – воскликнул Кузнецов, но Элен не ответила и скрылась в ванной комнате. Женя пожал плечами и отправился открывать входную дверь. За дверью стояли агент Уолкер и...
Женя не мог поверить своим глазам. Он проморгался и потряс головой.
На пороге стояла Элен, одетая в длинное синее платье!
И Элен и Уолкер были рассержены.
– Какого черта! – кричал Уолкер, проходя в номер. – Вы ведете себя словно безумец!
– Неужели тебе не дорога твоя жизнь? – вопрошала Элен. – Как можно так напиваться!
– Вы плачетесь мне о том, что ФБР не может обеспечить вашу безопасность, а сами сбегаете от охраны и пропадаете неизвестно где! – возмущался Уолкер.
Ничего не отвечая, Кузнецов направился к двери в ванную комнату и открыл ее. Ванная была пуста.
– Что вы делаете? – с неприязнью спросил Уолкер.
– Элен только что сидела на моих коленях, а потом скрылась в ванной, – ответил Кузнецов.
