Гуля тут же согласилась. Как многим девушкам,
ей хотелось стать кинозвездой.
Работал Антон почему-то не на «Мосфильме», а
дома. Пришедшей к нему Гюльнаре он дал почитать «сценарий». Две мятые тетрадные
странички, исписанные от руки неразборчивым почерком. Гуле предлагалось сыграть
роль молодой и невинной графини, которую насилует жених.
Действие разворачивалось в спальне на большой
кровати. В образе соблазнителя выступал огромный парень с туповатым лицом.
Когда он начал раздеваться, Гуле стало плохо: во-первых, до дурочки дошло, что
Антон снимает порнографию, а во-вторых, партнер обладал просто чудовищными по
размеру гениталиями.
Гуля решила отказаться, но она уже лежала на
кровати. Антон сделал знак, и великан-дебил кинулся на девушку. Гюльнара
сопротивлялась, мужик сопел, камера стрекотала, режиссер удовлетворенно
покряхтывал. Через полчаса все закончилось. Вручив зареванной манекенщице
конверт с деньгами, Антон выпроводил «актрису». Обозленная Гуля бросилась к
Веронике, но та восприняла информацию совершенно спокойно.
– Подумаешь, – заявила она
подруге, – в конверт загляни, там целая штука баксов. Эка невидаль, с
мужиком потрахалась. В первый раз, что ли? Когда ты еще за полчаса столько
зарабатывала, ты что, Шарон Стоун? Да не волнуйся, киношку на заказ снимали, ее
только владелец и увидит. Хороший, непыльный заработок, все лучше, чем голыми
грудями перед мужичьем трясти.
Но Гюльнара была иного мнения.
– Что ж сама порнухой не зарабатываешь, а
меня подсовываешь? – накинулась она на Нику.
Та усмехнулась:
– Видишь ли, Антон – мой брат, вот и вбил
себе в голову, что не станет меня снимать, а так бы я с радостью – такой
заработок!
Но Гуля решила больше не связываться с
порнобизнесом и свела отношения с Никой до минимума.
– О покойных плохо не говорят, –
вздыхала манекенщица, – но Ника, право слово, ненормальная. Выскочила
замуж за старика Полянского и давай деньгами направо и налево сорить. Мы иногда
сталкивались на тусовках, так она обязательно хвасталась то драгоценностями, то
шубами…
Недавно Вероника неожиданно приехала к Гуле в
гости и принялась жаловаться на тяжелую долю. Ролей ей не предлагали, а муж
нашел другую, завел роман с молоденькой студенткой. Денег жене на всевозможные
прихоти он не дает, ограничил траты сущими копейками. В месяц Нике теперь
полагалось иметь всего какие-то жалкие две тысячи баксов. Вероника попробовала
взбунтоваться, но муж показал когти.
– Вот что, дорогая, – процедил он
сквозь зубы, – мне дешевле тебя убить, чем содержать.
Вероника не растерялась и сообщила муженьку,
что никогда не даст ему развода. Судебное заседание можно затягивать до
бесконечности – не являться по повесткам, демонстрируя справки от врача. Потом
объявить себя беременной…
Макс, по ее словам, посинел от злобы и коротко
бросил:
– Будешь мешать, и правда убью.
– А теперь он почему-то перестал
требовать развод, – испуганно жаловалась Ника бывшей подруге, –
может, на самом деле решил придушить? Ты имей в виду, если со мной что, значит,
Максим – заказчик.
Гюльнара выкинула из головы бредни, но сейчас,
увидав меня и узнав об убийстве Ники, немедленно припомнила, как та была
напугана.
– Не волнуйтесь, – успокоила я
«вешалку», – Полянский уже арестован, хотя вдруг он не виноват? Господин
Блистательный страшно зол на Медведеву за публикацию в «Скандалах недели».
Гуля тихонечко хихикнула:
– Вот тут Ника ни при чем, это Лена
Зайцева постаралась за то, что Сыкунов ее в Париж не взял. Только не
рассказывайте никому, Нике уже все равно, а Ленку Епифан со свету сживет. Она
хорошая девчонка, только глупая.
Посудачив еще немного о совершенно незнакомых
мне людях, я покинула квартирку Гюльнары. Девушка хорошо помнила адрес, где жил
брат Ники. И я, не задерживаясь, покатила на Мясницкую улицу.
Старый дом постройки, наверное, 30-х годов
выглядел очень внушительно. Пол в холле покрывали стершиеся мраморные плиты,
перила гигантской лестницы – просто произведение литейного искусства. Квартира
восемь встретила меня гигантской железной дверью. Из забронированных глубин
донесся мужской голос:
– Вам кого?
– Антона.
– Здесь такой не живет.
– Простите, куда он уехал?
– Понятия не имею, – рявкнул
парень, – вали отсюда, пока милицию не позвал.
Я спустилась вниз, купила пакетик чипсов и
принялась меланхолично жевать хрустящие соленые кусочки. Так где же искать
этого братца? Может, родители знают?
Домой я добралась к пяти. Взволнованная Римма
Борисовна кинулась ко мне со всех ног:
– Дашутка, собирайся, идем на концерт. Я
сама купила билеты.
Старухам безумно хотелось зрелищ, но гадкие
дети разбежались кто куда. Ольга «прикрылась» сопливыми близнецами, у Аркадия
спешно обнаружились дела в консультации. Даже Маня сбежала, крикнув на ходу,
что они с Сашкой приглашены на день рождения. Гера отправился на свидание с
очередной невестой. Бабки уже давно с тоской поглядывали на часы, надеясь, что
я приеду пораньше.
В первую минуту хотела быстренько что-нибудь
придумать и отказаться. Но поглядела в умоляющие глаза свекрови и покорно
побрела переодеваться. Ну не могу же я отнять у ребенка конфету!
Подпрыгивая от нетерпения, Римма Борисовна
влетела ко мне в спальню. Я принялась рыться в шкафу.
– Какая красота! – воскликнула
свекровь.
Я оглянулась. Старуха держала на вытянутых
руках фиолетовую кофту, сверкающую фальшивыми драгоценностями, –
бессмертное творение Епифана Блистательного.
– Вам нравится?
Римма Борисовна, обладавшая вкусом сороки,
молча кивнула.
– Купила вам в подарок.
– Ой, Дашенька, – вскричала Римма
Борисовна, – пойду надену эту прелесть.
Абсолютно счастливая, она выскочила за дверь.
Концерт должен был состояться в Зале
Чайковского. Пока старухи усаживались, старательно уступая друг другу место, я
принялась читать программку. Шуберт, Шопен, Шуман и почему-то Моцарт. Да ладно,
какая разница.
Оркестр гремел, старухи в восторге закатывали
глаза. Я расслабилась и попробовала получить удовольствие. Наивная Римма
Борисовна решила, что в первом ряду самые лучшие места, и вот теперь можно вблизи
наблюдать краснеющие лица музыкантов.
