Первое время испепеляющие душу воспоминания исправно вышибали из сознания любые посторонние мысли. Но когда я ощутила запахи королевской тюрьмы, я вдруг по-настоящему ощутила себя в прошлом! И впала в состояние, близкое к панике. А когда из-за поворота улицы Плача показались высоченные стены Приюта, я вдруг поняла, что ни за что на свете не слезу с лошади и не войду туда, где меня ждет эта похотливая тварь!
Попытка зажмуриться ни к чему хорошему не привела — расплывчатые образы, мелькавшие перед внутренним взором, обрели четкость и глубину, а потом я увидела лицо покойного отца и явственно услышала его голос:
— …она — в твоем распоряжении. От рассвета и до заката. Каждый день…
— Илзе? Что с тобой, милая? — встревоженный голос Ронни, ворвавшийся в видение, оказался той самой спасительной соломинкой, которая помогла мне вернуться в реальность. — Та-а-ак… Ясно… Поворачивай коня — мы возвращаемся домой…
Мгновенно открыв глаза, я поймала взгляд мужа и тихонечко попросила:
— Не надо, я справлюсь…
Ронни набрал в грудь воздуха… и промолчал. Впрочем, то, что он хотел мне сказать, прекрасно читалось по его расстроенному лицу.
Я скользнула на грань небытия, привычно настроилась на работу, а потом негромко поинтересовалась:
— Видишь? Теперь я совершенно спокойна…
Он увидел. Но переживать не перестал. Пришлось воспользоваться «последним» аргументом:
— Мы ДОЛЖНЫ…
Эти два слова вызывали в нем такую бурю эмоций, что я почувствовала себя виноватой. Поэтому немножечко подумала и добавила:
— Я — твоя жена. Значит, в какой-то мере, тоже Утерс…
— Ты — моя жена… — эхом отозвался он, и его глаза полыхнули такой искренней радостью, что я мгновенно забыла и про отца, и про его любимого палача…
…Ощущение тепла и счастья, подаренное мне мужем, было таким сильным, что я ушла в него с головой. И по лестнице, ведущей в подземелья Последнего Приюта, спускалась чуть ли не в припрыжку. Не обращая внимания ни на полумрак, ни на смрад, ни на удивленные взгляды сопровождавшего нас тюремщика. Правда, длилось это состояние сравнительно недолго — когда мы перешагнули порог кабинета мессира Жака Оттса, на смену ему пришло любопытство. Еще бы: увидев моего мужа, комендант королевской тюрьмы стрелой вылетел из-за стола и сложился в поясном поклоне!
Естественно, меня удивил не сам поклон, а взгляд, который ему предшествовал: мессир Оттс испытывал к Ронни уважение, граничащее с благоговением!
«Чего это он?» — удивленно поинтересовалось мое второе «я». И тут же заткнулось, дав мне возможность проанализировать приветствие коменданта.
— Искренне рад вас видеть, ваша светлость! Если бы я знал о вашем визите заранее, то встретил бы вас у входа…
Мессир Оттс был действительно рад! И действительно сокрушался по поводу того, что не смог встретить Ронни у входа! А еще он почему-то испытывал легонькое ощущение вины, связанное с их общим прошлым.
Последнее отчего-то резануло меня по душе, поэтому я мысленно пообещала себе при первой возможности поинтересоваться у мужа подробностями их предыдущей встречи.
Тем временем Ронни ответил на приветствие, и, повернувшись ко мне, негромко произнес:
— Мессир Оттс! Позвольте представить вам мою супругу, Илзе Утерс, графиню Мэйсс…
Додумать, почему Ронни представил меня настоящим именем, я не успела: глаза коменданта Приюта расширились, а потом в них появилось Понимание:
— Леди Илзе! Счастлив приветствовать вас в своей скромной обители! Позвольте выразить искреннее восхищение вашей самоотверженностью, умом и красотой…
«Ничего себе!» — мысленно воскликнула я, сообразив, что комендант королевской тюрьмы только что легко и непринужденно увязал название Серебряного графства, прозвучавшего в моем титуле, с недавними слухами о девушке, разговорившей убийц казначея Бадинета Ленивца! И тактично намекнул на то, что одобряет мое замужество!
«А меня интересует другое…» — подало голос мое второе «я». - «Почему он так уверен, что ты не сочтешь эту фразу оскорблением? Ведь ты — девушка, а слово «красота» в его комплименте стоит на последнем месте!»
«Наверное, потому, что он знает Ронни… А я — его жена…» — подумала я. А потом заставила себя ослепительно улыбнуться:
— Спасибо за комплимент! Рада познакомиться…
— Мессир Оттс? По ряду причин моя супруга соблюдает инкогнито, поэтому в присутствии посторонних ее надо называть леди Алиенной…
Комендант Последнего Приюта мгновенно посерьезнел:
— Спасибо за доверие, ваша светлость! Как я понимаю, вы прибыли в Приют, чтобы поработать с Тальмом Давером и его братом?
Ронни утвердительно кивнул.
— Тогда позвольте вас проводить…
…Двигаясь по коридору вслед за мессиром Оттсом, я размышляла о том, что король Вильфорд умеет окружить себя неординарными личностями. Комендант Последнего Приюта, простолюдин, почувствовавший, что дело не терпит отлагательств, с легкостью отступил от вбитых в подсознание правил поведения. И вместо того, чтобы предложить нам пообедать, повел нас в камеру, в которой содержатся интересующие нас личности! А ведь окажись на месте Ронни любой из делирийских дворян, мессира Оттса уже пороли бы его собственные подчиненные!
…Остановившись возле деревянной(!) двери, комендант Последнего Приюта позвенел здоровенной связкой ключей, и, выбрав нужный, вставил его в замочную скважину. Едва заметный скрип, потом щелчок — и дверь распахнулась. Открыв моему взгляду комнату, обставленную не хуже, чем покои для дворян в лучших постоялых дворах Элиреи. Оказавшись внутри, я удивилась еще сильнее: судя по единственному топчану, в ней изначально предполагалось содержать всего одного заключенного!
Пока я оглядывалась по сторонам и пыталась понять, зачем заключенному мебель, подсвечники и зеркала, Жак Оттс успел представить Ронни старшего из интересующих нас братьев:
— Тальм Давер по прозвищу Писака, ваша светлость…
Мужчина, содержащийся в таких «нечеловеческих условиях», был вдвое старше Ронни. И, судя по мимическим складкам и гордой посадке головы, привык к всеобщему уважению. Однако, увидев черно-желтое сюрко, рукояти мечей, торчащие из-за плеч и услышав обращение «ваша светлость», он почему-то дико перепугался: на его лбу и крыльях носа выступили капельки пота, а на виске запульсировала жилка.
— Д-добрый день, ваша светлость! Д-добрый день, леди… Ч-чем могу быть п-полезен?
Мгновенно оценив его состояние, Ронни угрюмо свел брови у переносицы:
— У вас есть жалобы на содержание или отношение?
— Н-нет, ваша светлость!!!
— Вы сомневаетесь в том, что ваше пребывание в этих стенах — лишь следствие заботы о вашей жизни?
— Н-нет, ваша светлость!!!
