— Тонно, сегодня было что-нибудь необычное? — прошептал он, приложив ладони ко рту.
— В смысле?
— Ну, не знаю… Замдиректора или директор не ходили по школе?
Антонио не отрывался от книги.
— Нет, я их не видел. Дай мне подучить, пожалуйста, а то меня скоро спросят.
Глория жестикулировала, пытаясь привлечь его внимание.
— Я боялась, ты не придешь, — громко прошептала она, наклонившись в его сторону. — Скоро наша очередь. Ты готов?
Пьетро кивнул.
В тот момент его меньше всего интересовало, как он будет рассказывать домашнее задание. В другой день он бы, наверное, сидел и трусил, но сегодня у него в голове крутились совсем другие мысли.
Пьерини кинул в него бумажный шарик.
Пьетро развернул. Там было написано:
ГОВНЮК В ЧЕМ ДЕЛО ТЫ ХОРОШО ЗАСТЕГНУЛ ЦЕПЬ?
КОГДА МЫ ПРИШЛИ ВСЕ БЫЛО В ПОРЯДКЕ. ТЫ ЧТО ВООБЩЕ СДЕЛАЛ?
Разумеется, он ее хорошо застегнул. И даже подергал, чтобы проверить. Он вырвал из тетради листок и написал:
Я ЕЕ ОТЛИЧНО ЗАСТЕГНУЛ
Свернул шариком и кинул Пьерини. Но шарик полетел совсем в другую сторону и приземлился на парту Джанны Лории, дочки газетчицы, самой противной и злой девчонки в классе, та взяла его, ухмыльнувшись, засунула в рот и точно проглотила бы, если бы Пьерини не принял срочные меры и не нанес ей хорошо рассчитанный удар по затылку. Джанна выплюнула записку на парту. И Пьерини, как юркий хорек, схватил ее и вернулся на свое место.
Никто из них троих не заметил, что старушка Рови все видела через свои пуленепробиваемые стекла.
— Морони! Ты весь промок и потому сошел с ума? Что у тебя случилось? Опаздываешь, болтаешь, кидаешься бумажками. Что с тобой такое? — Рови произнесла это совершенно беззлобно. Похоже, ей действительно было интересно, чем вызвано такое поведение мальчика, которого обычно не видно и не слышно. — Морони, ты сделал задание?
— Да…
— А с кем?
— С Челани.
— Прекрасно. Выходите сюда и развлеките меня. — Потом, обернувшись к тем двоим, которые стояли у ее стола, сказала: — А вы можете идти. Уступите место Морони и Челани. Надеюсь, у них получится лучше, чем у вас, и хотя бы «удовлетворительно» им можно будет поставить.
Рови шла по жизни не спеша, как огромный танкер с нефтью по морю, не обращая внимания на то, буря кругом или штиль. Тридцатилетний опыт работы сделал ее нечувствительной к обидам. Работая с учениками, она без особых усилий добивалась их уважения.
Пьетро и Глория вышли к учительскому столу. Начала Глория — про то, как комары живут, и про водный период развития личинок. Рассказывая, она смотрела на Пьетро. «Ну как? По крайней мере я хорошо выучила».
Больше всего на свете Пьетро любил учиться и старался приобщить к этому Глорию. С бесконечным терпением, пока она отвлекалась на пустяки, он повторял ей уроки.
Но сейчас у нее хорошо получалось.
И она была такая красивая, что дух захватывало.
Самое лучшее — иметь красивую близкую подругу: ты можешь смотреть на нее сколько хочешь, а она не подумает, что ты за ней ухаживаешь.
Когда пришла его очередь, он решительно приступил к рассказу. Спокойно. Рассказал про осушение болот и про ДДТ и, пока говорил, чувствовал себя беззаботным и счастливым. Словно пьяным.
Кошмар закончился, школа цела, можно поговорить о комарах.
Он позволил себе длинное отступление о наиболее действенных способах прогнать комаров из дома. Объяснил все достоинства и недостатки тлеющих спиралей, пластинок, ультрафиолетовых ламп и препарата «Аутан». А потом рассказал о креме собственного изобретения на основе базилика и дикого тмина: комары, почуяв этот запах, не просто не кусают, а улетают подальше и становятся вегетарианцами.
— Хорошо, Морони. Достаточно. Молодцы. Что я могу еще сказать? — прервала его удовлетворенно Рови. — Осталось решить, какую оценку вам поста…
Дверь в класс открылась.
Уборщица.
— Что такое, Розария?
— Морони вызывают к директору.
Учительница посмотрела на Морони.
— Пьетро?..
Он побледнел и открыл рот, продолжая дышать носом. Как будто ему сообщили, что его ждет электрический стул. Похолодевшими руками он вцепился с силой в край кафедры, словно хотел сломать ее.
— Что случилось, Морони? Ты хорошо себя чувствуешь?
Пьетро кивнул. Повернулся и, ни на кого не глядя, направился к двери.
Пьерини вскочил со своего места, схватил Пьетро за загривок и, пока тот не успел уйти, что-то прошептал ему на ухо.
— Пьерини! Кто тебе позволил встать? Живо на место! — Рови хлопнула по столу журналом.
Пьерини поглядел на нее и сказал с равнодушной улыбочкой:
— Извиняюсь. Уже иду на место.
Учительница повернулась к Пьетро.
Он уже скрылся за дверью вместе с Розарией.
«Итало меня узнал», — думал он.
Когда уборщица сказала, что его вызывает директор, Пьетро всерьез подумал, не выброситься ли в окно.
Но тут возникали две трудности. Во-первых, окно было закрыто («Можно выбить стекло головой»), а во-вторых, его класс был на втором этаже и окно выходило на волейбольную площадку, так что он остался бы жив, сломал бы ногу, не более того.
В общем, не умер бы.
А надо бы, чтобы он разбился всмятку.
Если бы бог был добр, он бы сделал так, чтобы его класс оказался на последнем этаже небоскреба такой вышины, чтобы он шмякнулся о землю как гнилой помидор, а полицейские установили бы, что он тут ни при чем.
И на похоронах священник сказал бы, что он тут ни при чем и он не виноват.
Он шел в кабинет директора и чувствовал себя ужасно, просто ужасно.
— Только попробуй проболтаться. Если кого назовешь, я тебя прибью, клянусь жизнью матери. — Вот что прошептал ему на ухо Пьерини. А мать Пьерини недавно умерла.
Ему хотелось все сразу — в туалет по-маленькому и по-большому, а еще его тошнило.
Он взглянул на безжалостную надзирательницу, конвоировавшую его к палачу.
Можно у нее отпроситься в туалет?
Нет. Конечно нет.
Когда тебя ждет директор, ты никуда не можешь отпроситься, к тому же она может подумать, что я хочу сбежать через окно.
Не надо было идти в школу. Почему он не остался дома?
«Потому что я лохом родился. Я родился лохом, потому что меня таким родили. Полным лохом». Он впал в отчаяние.
Итало его узнал. И сказал директору.
