Пьетро способен покончить с собой?
Да.
Но почему ему, черт возьми, так важно, чтобы его перевели? Если бы ее оставили на второй год, ей бы, конечно, было плохо, но она не стала бы из этого делать трагедию. А для Пьетро всегда была так важна школа. Он слишком много о ней думал. И разочаровавшись, мог сильно расстроиться.
«Где он может быть? Ну конечно! Дура, как ты раньше не догадалась?»
Залпом допив кока-колу, она опять вскочила в седло.
Велосипед Пьетро был спрятан в зарослях за сеткой, отделявшей лагуну от дороги.
«Вот я тебя и нашла!» Торжествующая Глория спрятала свой велосипед рядом с велосипедом Пьетро, зашла за большой дуб и подняла край сетки так, чтобы проползти на животе в узкий лаз. Оказавшись по ту сторону, она вернула сетку на место. Проходить за нее было строжайше запрещено.
«А если тебя поймает охрана Фонда дикой природы, тебе достанется».
Глория огляделась последний раз по сторонам и скрылась в густой зелени.
Первые двести метров по узкой тропинке, петлявшей среди камыша и высокого тростника, можно было пройти, но по мере того как она заходила дальше в болото, идти становилось все труднее, туфли погружались в густую зеленую жижу, а потом топь побеждала и совсем поглощала тропу.
В неподвижном воздухе стоял горький и вместе с тем сладковатый удушливый запах. Это гнили в теплой застойной жиже водные растения.
Облака комаров, мошек, москитов роились вокруг Глории и пили ее сладкую кровь. К тому же вокруг слышалось много неприятных звуков. Навязчивое гудение шершней и ос. И разные шорохи, быстрое подозрительное шуршание, шелест в тростнике. Бульканье воды. Тоскливые крики цапель.
Адское место.
Почему Пьетро его так любит?
«Потому что он чокнутый».
Вода теперь поднималась выше колен. И затрудняла ходьбу. Растения обвивались вокруг лодыжек, как длинные скользкие макароны. Ветки и жесткие листья царапали руки. И тут было полно прозрачных рыбок, сопровождавших ее, продвигавшуюся вперед, как десантник в дебрях Юго-Восточной Азии.
И на этом приключение не заканчивалось. Чтобы добраться до укрытия, ей предстояло преодолеть часть лагуны вплавь, тем более что лодку (разве ж это лодка? Четыре гнилые доски на одном гвозде) точно взял Пьетро.
Так оно и оказалось. Добравшись до края тростниковых зарослей, вся в царапинах, укусах, забрызганная грязью, Глория обнаружила только торчавший из воды длинный шест — и никакой лодки.
«Черт тебя побери! Попробуй теперь не признать, что я твоя лучшая подруга».
Набравшись мужества, она медленно, как барышня, опасающаяся испачкать платье, вошла в теплую воду. Лагуна тянулась перед ней, превращаясь в настоящее озеро, над которым низко летали металлические стрекозы и где рядами плавали гагары и гуси.
По-лягушачьи, чтобы не поднимать волн, подняв голову над водой, потому что если хоть капля этой воды попадет в рот, она умрет, Глория поплыла к другому берегу. Кроссовки, как балласт, тянули на дно. А главное — не думать о том, кто живет там внизу, под водой. Саламандры. Рыбы. Противные твари. Личинки. Насекомые. Водяные мыши. Змеи разные. Крабы. Крокодилы… Нет, крокодилов тут нет.
Оставалось сто метров. У другого берега, в камышах, виднелся низкий борт лодки.
«Давай, ты почти у цели».
Оставалось преодолеть всего несколько десятков метров, и она уже видела перед собой желанный берег, когда почувствовала, или ей только показалось, что какое-то живое существо коснулось ее ноги. Завопив, она рванула к берегу, беспорядочно колотя по воде. Ее голова оказалась под водой, она глотнула тошнотворной жижи, вынырнув, сплюнула, в четыре гребка добралась до лодки и вспрыгнула на нее, как дрессированный тюлень. Шумно переводя дух, она снимала со спины водоросли и листья, приговаривая: «Гадость! Какая гадость! Гадость! Вот погань-то!» Отдышавшись, она сошла с лодки на узкую полоску земли, выступавшую из воды. Огляделась.
Она очутилась на крохотном островке, окруженном с одного края тростником, а с другого — коричневыми водами лагуны. На островке не было ничего, кроме огромного кривого дерева, затенявшего своими ветками большую часть суши, и маленькой лачуги, появившейся здесь куда раньше того времени, как все тут стало охраняемой территорией: сюда приезжали охотники на птиц.
Это и было «место». Так говорил Пьетро.
Место Пьетро.
Едва начиналось теплое время года, а иногда даже и в холод, Пьетро проводил здесь больше времени, чем дома. Он тут хорошо устроился. На низкой ветке покачивался гамак. В лачуге он поставил термосумку, где держал бутерброды и бутылку воды. У него тут были даже комиксы, старый бинокль, газовый фонарик и маленький приемник (слушать его надо было тихо-тихо).
Только вот самого Пьетро она не обнаружила.
Глория обошла островок и не заметила никаких его следов, но потом, в лачужке, увидела висящую на гвозде футболку. Ту, которая была на Пьетро утром. Выходя, она увидела его — он вылезал из воды в плавках. На нем была маска, он напоминал чудище, живущее в тихой лагуне, все в водорослях, а в руках он нес…
— Фу, гадость! Брось гадюку сейчас же! — завопила Глория как настоящая девчонка.
— Ничего не гадость. Это не гадюка. Эта змея не ядовитая. Я такую длинную впервые поймал, — серьезно ответил Пьетро. Змея обвилась вокруг его руки, отчаянно пытаясь удрать, но Пьетро крепко ее держал.
— Что ты с ней будешь делать?
— Ничего. Я ее изучу и выпущу. — Он побежал в лачугу, взял рыболовный сачок и положил в него змею. — А ты что тут делаешь? — спросил он, а потом указал на ее футболку.
Глория оглядела себя. Мокрая футболка прилипла к груди, она была все равно что голая. Она оттянула ткань.
— Пьетро Морони, ты свинтус… Дай мне твою майку сейчас же.
Пьетро протянул ей футболку, Глория переоделась за деревом и повесила свою сушиться.
Он стоял на коленях около змеи и смотрел на нее без всякого выражения.
— Ну? — Глория села в гамак.
— Что — «ну»?
— Что с тобой?
— Ничего.
— Почему ты меня не подождал у школы?
— Не хотел. Хотел побыть один.
— Хочешь, чтобы я ушла? Я тебя раздражаю? — саркастическим тоном спросила Глория.
Пьетро помолчал, неотрывно глядя на рептилию, а потом серьезно ответил:
— Нет. Можешь остаться.
— Спасибо. Какие мы сегодня вежливые!
— Не за что.
— Тебе уже все равно, что тебя оставили на второй год?
Пьетро покачал головой:
— Да. Мне уже на все плевать. Мне параллельно. — Взяв веточку, он стал тормошить змею.
