Вот и она.
Прямо перед носом у его автомобиля. Большая танцплощадка с мигающей вывеской. Перед входом очередь элегантно одетых людей. Мужчины в голубом, некоторые даже в смокингах, женщины в длинных вечерних платьях и все в каких-то ужасных мехах. В дверях — швейцары в оранжевых перьях.
Справа от входа, метрах в пятидесяти, не больше, Тьерри увидел, за бензоколонкой AGIP, проезд со шлагбаумом. Машины въезжали туда и выезжали оттуда. Их было много.
А это что?
Он прищурился.
Табличка на стене указывала: «Жилой комплекс „Острова“». Слева от въезда — будка охраны, справа — увешанная светящимися шарами новогодняя елка. За оградой и верхушками торчащих из-за нее елок Тьерри разглядел два корпуса, построенные годах в семидесятых: коричневые черепичные крыши, параболические антенны, черепичные крыши, балконы с замерзшими растениями, мансарды, огромные освещенные окна.
Местечко не для бедных!
Тьерри открыл дверцу и вышел.
Холод был собачий. Ветрище дул такой, что уши отмерзали мгновенно, а все небо было в огромных темных тучах.
И кругом хлопушки. Маленькие взрывы, редкие и робкие, предваряющие полуночное безумие.
А, уже взрывают. Ну конечно, в Новый год все взрывается…
Тьерри открыл дверцу машины и вытащил Регину, свою кельтскую арфу. Та была завернута в плотную синюю ткань. Он обхватил ее, закрыл дверцу ногой и направился к входу дискотеки «Вурдалак» мимо элегантного боа, неподвижно стоящего прямо перед входом.
У него внутри все переворачивалось из-за этой скверной затеи, в которую он ввязался. Он чувствовал, что ноги его расползаются, как щупальца осьминога.
Черт, я уже напился! — отметил он про себя.
Два охранника, впускавшие приглашенных, увидели, как он шел к двери: его шатало из стороны в сторону, а в руках он держал какую-то узкую штуку.
Ну, и что это за тип?
Грязные желтые усы, глаза как у вареной рыбы, а волосы… Светлые, длинные, немытые волосы.
Какой-то запоздалый викинг, обреченный на вымирание германский тип.
«Тебе чего?» — злобно спросил его парень с низким лбом. Его пиджак из верблюжьей шерсти был готов лопнуть по всем швам, а рубашка в полосочку еле сходилась вокруг бычьей шеи.
«А? Мне?»
«Тебе, тебе».
«Я тут играть должен».
«А это у тебя что?»
«Регина. Моя арфа».
Тьерри направлялся к двери, не придав существованию вышибалы особого значения, к тому же Регина весила ой-ой-ой. Но его остановила лапа охранника. Заплатившие за вход смотрели на него бычьими глазами.
«Погоди, погоди! Ты куда это? А?»
Парень достал трубку внутреннего телефона и связался с кем-то в клубе.
«Ладно, входи. Только так не пойдет. Ты видишь, что люди тут деньги платят? А так совсем нельзя!»
«Так — это как?» — фыркнул он.
«В этой одежде».
Тьерри положил арфу и осмотрел себя. На нем, как обычно, была старая замшевая куртка с бахромой, джинсы и джинсовая рубашка (разумеется, они слегка запачкались, когда он менял масло на дороге), пояс с пряжкой в виде головы бизона и camperos.
Нормально он выглядел.
Он поднял руки и спросил: «Слушай, дружище, что тебе не нравится?»
3. ДЖУЛИЯ ДЖОВАННИНИ 19:32
Джулия Джованнини жила на третьем этаже корпуса «Понца». Ее квартира находилась прямо напротив квартиры Кристиана Каруччи.
Квартиру эту она купила полгода назад на деньги, оставленные ей отцом. Отделала все сама — Джулия была энергичная девушка и не нуждалась ни в чьей помощи. Она покрасила стены в лососевый цвет, украсила их лепниной, сменила мебель на кухне, купила портьеры, расписанные Лорой Эшли.
Вообще-то она жила одна, но недавно у нее появился новый парень — Энцо ди Джироламо. И вот неделю назад она дала ему ключи, и он тут же переселился к ней.
«Ну и дурака же я сваляла!» — произнесла Джулия, входя с огромными сумками в руках. Никого.
Этот свинский Энцо ушел.
На столике перед телевизором Джулия увидела грязные тарелки, пустую пивную банку и крошки на ковре.
Ну, правильно, тебя, конечно, это не колышет. Да и зачем: тут же есть твоя булочка, она и уберет.
«Все мужчины одинаковые: дай палец — руку отхватят», — продолжала она, пыхтя.
На самом деле Джулия совсем не сердилась. Ей даже нравилось, что есть человек, который вносит хаос в ее патологически упорядоченную жизнь.
Джулия быстро убрала на столике. Менять планы было уже поздно: гости должны прийти в девять.
Через два часа.
Она задержалась у парикмахера и в магазине белья. Потратила немыслимую сумму на чулки и красное белье.
На кухне она засунула в духовку говядину, остальное было уже готово, разложено по тарелкам и аккуратно расставлено на кухонном столе. Из холодильника достала бутылку белого сухого вина, налила в стакан и отправилась в ванную.
Ей надо еще помыться, переодеться, накраситься.
Она открыла воду и разделась.
Джулия была девушка стройная, но большегрудая. Впрочем, грудь ее, несмотря на объем, уверенно стояла, игнорируя закон тяготения. Длинные ноги, упругая попка.
Джулия посмотрелась в зеркало.
Обнаженная, с завитыми, крашенными в рыжий цвет волосами и бокалом вина в руке, она была похожа на девушку месяца из «Плейбоя».
И она не могла удержаться. Ей необходимо было немедленно примерить купленное.
Она побежала в комнату и вытащила из сумки нижнее белье.
На столике рядом с кроватью мигала лампочка автоответчика. Нажав на кнопку, Джулия вернулась в ванную. Первое сообщение она слушала, натягивая чулки.
Это звонила мама из Овиндоли.
«Поздравляю, поздравляю, поздравляю! Солнышко мое! Поздравляю еще раз! Надеюсь, что следующий год у тебя будет чудесный, намного лучше этого. Желаю тебе денег, счастья, любви. Особенно любви для дорогой моей и единственной доченьки. Я тебя люблю, моя милая!»
Джулия не переносила, когда ее мать так разговаривала. Как старуха с детским голоском.
Конечно, этот год будет намного лучше…
Хотя прошедший год не был таким уж плохим. Она нашла мужчину, который ей нравится (даже можно сказать, что она любит его), квартиру в прекрасном доме, постоянную работу секретарем в большом офисе в центре.
Чего ей еще хотеть?
Нечего.
Она надела туфли на высоком каблуке.
