«Я не согласен. Не всегда это так», — коротко сказал Бальзама.
Голосу него был низкий и приятный.
«Почему? А как же тогда?» — полюбопытствовал я.
Должно быть, это был редкий случай, чтобы он вступил в разговор, потому что все, кто до этой минуты трещал, перебивая друг друга, замолчали и приготовились слушать странного персонажа.
«Я думаю, что если у человека есть сильное желание, огромная любовь к тому, чем он хочет заниматься, он может очень высоко подняться по научной лестнице, а те барьеры, которые встретятся ему на пути, исчезнут сами, как по волшебству…»
Э, да он настоящий оптимист, подумал я.
Эмбриолог, казалось, несколько смущался присутствующих: он говорил, не отрывая взгляда от своей пивной кружки.
Он меня сильно заинтересовал. Я спросил, знает ли он хоть кого-нибудь, кому бы это удалось.
Он выпил еще один бокал пива, пока все мы молча ждали ответа.
Он сказал, что знает одну историю, которая способна изменить наши представления обо всем этом.
Вот его история, и я постараюсь изложить ее так же, как излагал ее профессор Корнелио Бальзамо тем февральским вечером в Болонье. История эта подлинная, и я намеренно изменил имена, чтобы сохранить анонимность ее героев.
Андреа Милоцци изучал естественные науки в Римском университете. Он поступил на третий курс экстерном, и его научная карьера не была успешной.
У него были проблемы со всеми важными экзаменами. Математика, физика, химия органическая и неорганическая были камнями преткновения на его пути к профессии биолога.
Он занимался с репетиторами, посещал дорогие дополнительные курсы и после многократных попыток наконец сдал эти экзамены.
Не то чтобы ему не нравилась учеба, но мысль о том, чтобы засесть дома на несколько часов со скучными учебниками, его совсем не радовала.
Он не был тупицей, он был просто парень, который предпочитал сходить куда-нибудь, развлечься с друзьями, почитать детектив или приключенческий роман.
И вот наконец настало время последнего, самого ответственного экзамена в его долгой университетской жизни.
Последний риф. Самый опасный. Потом — только защита и получение долгожданного диплома.
Экзамен по зоологии.
Ужасное препятствие, возникшее между ним и окончанием университета. Огромный, непреодолимый барьер.
Андреа пытался сдать этот экзамен три раза, но каждый раз заваливал.
Почему ему не удавалось сдать зоологию?
Потому что выучить названия всех этих незначительных существ ему было труднее, чем разгружать ящики на рынке. Его начинало мутить от одной мысли о классификации ракообразных, у него мурашки бегали по коже, когда надо было учить анатомию усоногих. Причина его отвращения к этой сухой науке заключалась в том, что она требовала зазубривания и ничего более.
Десять тысяч латинских названий, две тысячи органов с одинаковыми функциями, но разными названиями для каждого вида животных, придуманными, кажется, для того, чтобы повергнуть в отчаяние бедных студентов.
В общем, экзамен скорее для компьютера, чем для человеческого существа.
Несмотря на это, он учил много, очень много и подготовился к тому, чтобы сдать его. В последний месяц перед экзаменом он перестал ходить к друзьям, встречаться с Паолой, своей девушкой, и все такое…
Он очень хотел сдать этот экзамен.
Андреа ехал на своем мопеде в холодной ночи.
До экзамена оставалось десять часов, и он чувствовал, что начинается мандраж, медленный и неотвратимый, как прилив северным побережьем. Он возвращался домой от одного университетского приятеля, жившего в Монтеверде. В прямо противоположной части города. Он провел там целый день, и в конце концов повторение превратилось в какую-то головоломную викторину, не уступающую любой другой — скажем, «Теряй или выигрывай».
Он взглянул на часы.
Полпервого.
Поздно!
Притихший город спал, и лишь редкие машины проносились в холоде ночи.
Он остановился на красный свет.
Прокрутил в голове доказательства, которые приводил Дарвин для доказательства эволюции видов. Потом перешел к теории генетических мутаций.
Зеленый. Он отъезжал, когда услышал где-то неподалеку крики, призывы на помощь, вдруг прорезавшие тишину.
Сначала он не обратил внимания, пытаясь вспомнить, в каком году было опубликовано «Происхождение видов». В 1859-м или 1863-м?
Потом прислушался.
Крики доносились из соседнего переулка, погруженного в непроницаемый мрак. Голоса.
«Ну что, теперь ты больше не будешь здесь дрыхнуть, оборванец сраный. Получи-ка… еще получи…»
«Пожалуйста… Что я вам сделал? Ааааа ааааа, пожалуйста, отпустите меня, я больше не буду тут спать… клянусь. Аааааа», — голос с иностранным акцентом.
Там кого-то били.
Андреа это сразу понял.
Что ему оставалось? Ехать дальше? Или пойти посмотреть, что происходит?
Поехали! Это не твое дело!
Это первое, что приходит в голову в такой ситуации.
Завтра у меня экзамен. Самый важный в жизни.
И страх охватил его, внутри все сжалось.
Да, лучше уехать.
«Помогите! Помогите! Пожалуйста…» — снова услышал он.
Проехал пару метров и остановился.
Не будь трусом. Сходи посмотри, в чем дело.
Он вернулся, заглушил мотор, поставил машину.
Хотя Андреа и не был блестящим студентом, он был хороший парень. Терпеть не мог насилия и всегда вставал на сторону слабого.
Крики и голоса все еще раздавались. Их было несколько человек, может, группа.
«Ну-ка, врежь ему еще».
«Гляди, как ползает… вставай. Будь мужчиной».
Андреа медленно подошел. Заглянул в переулок. Ничего не видно. Нерешительно пошел дальше. Потом в полумраке разглядел темные силуэты, стоящие вокруг лежащего тела.
Подошел еще ближе.
Только городские огни, отраженные облаками, чуть-чуть освещали происходящее. Он шел нерешительно, не зная, хочет ли идти дальше. Сердце колотилось от притока адреналина.
Закоулок был узкий, забитый картонными коробками и мусором, мешавшим пройти. Единственный смысл этого переулка был в том, чтобы разделять два дома, стоящие по его сторонам.
Трое все еще били лежащего. Тот был похож уже не на человека, а на валяющийся куль.
«Эй! Что вы делаете? Отпустите его…» — произнес Андреа нерешительным дрожащим голосом.
