– Еще не поздно. Отпусти их.
Саверио схватился за Зомби, словно не мог удержаться на ногах. Он зажмурился, открыл влажные глаза и посмотрел на ученика.
– Спасибо.
Набрав в легкие остатки воздуха, Мантос позвал их:
– Вы двое, идите сюда.
Мердер с Сильвиеттой подошли.
– Что такое? Тебе нехорошо?
Саверио сунул руки в карманы, попытался придумать разумный аргумент, но он был слишком на взводе, поэтому просто сказал:
– Отправляйтесь домой, живо.
Мердер непонимающе вытянул шею:
– Что?
– Отправляйтесь домой. Без лишних разговоров.
– Почему?
“Будь жестким. Ты же Сын Сатаны”.
– Вы двое недостойны носить имя Зверей Абаддона.
Мердер побледнел:
– Что мы такого сделали?
Предводитель секты сжал кулаки в карманах.
– Вы отвратительны. Вы любите друг друга. Питаете нежные чувства. Вы должны гореть ненавистью, а вместо этого из вас прет любовь. Меня тошнит от вас.
Сильвиетта покачала головой и посмотрела на Зомби.
– Ты сказал ему про свадьбу… Зачем? Я же просила не говорить.
Мантос вопрошающе посмотрел на Зомби. О чем она говорит? Он хотел потребовать объяснений, но ученик опередил его:
– Да, я сказал ему, что вы хотели пожениться. Я не мог это скрывать.
“О боже, они собирались пожениться. Почему они мне ничего не сказали?”
Мердер поднял виноватый взгляд:
– Я пытался тебе сказать…
“У них не хватило духу”.
– …но… мы передумали, клянусь тебе. Мы больше не хотим жениться. Глупая была затея. Мы хотим остаться с вами до конца.
Мантосу хотелось обнять и расцеловать их.
– Вы нарушили сатанистский пакт. Поэтому я, предводитель Зверей Абаддона, изгоняю вас из секты. – Он сказал это со всей злостью, на какую был способен, но сердце у него разрывалось на части.
– Ты не можешь так поступить. Это нечестно. – Сильвиетта разрыдалась и хотела взять его за руку.
Мантос отступил на несколько шагов, и девушка рухнула на колени.
– Что честно и что – нет, решаю я. Приказываю вам уйти. – Он обернулся к Зомби: – Идем, живо.
Мердер обнял Сильвиетту.
– Не плачь, душа моя.
Последние два Зверя Абаддона не оглядываясь двинулись в сторону леса.
46
– Даже на Невском проспекте в восемь вечера и то живее двигаются, – сказал Миша Серов Пако Хименесу.
– Tienes ragione hombre. Ora te mostro… – Центральный нападающий перегнулся через край корзины к погонщику. – Oh… niño…
[29]
Филиппинец обернулся и посмотрел вверх.
– Э?
– Descansate!
[30]
– Центральный нападающий пихнул беднягу в бок, так что тот потерял равновесие и без единого звука свалился в ежевичный куст. Со своим знаменитым проворством Пако вскочил на холку слону и начал колотить его по голове. Слон повернул глаз – огромный, как сковородка, и смерил взглядом футболиста, но тот не унимался. Тогда он поднял хобот и, издав оглушительный вой, пустился в галоп.
Пако, Миша и их подружки возбужденно визжали.
Чиба увидел, как слон несется на них сзади, как локомотив, у которого отказали тормоза, и потом животные стали толкать друг друга плечами. Корзины угрожающе закачались.
– Какого черта вы творите? – заорал писатель, едва не свалившись не землю.
– С дороги, черепахи! – Миша Серов веселился от души.
– Пропустите! – крикнула Тайя Тестари, но тут сук столетнего дуба хлестнул ее по носовой перегородке, и платье Мариапии Мороцци обагрилось брызгами крови. – Ай! Больно! – заверещала модель, падая на дно корзины.
– Одна готова! – воскликнул Чиба, успевший растерять свой интеллигентский апломб и начавший входить в раж.
Пако тоже впал в исступление. Ничто не могло его остановить.
– Ándale! Ándale con juicio!
[31]
– Он обгонял их, когда в десятке метров впереди них быстрая, как “Красная стрела”
[32]
, перерезала дорогу лисица, неизвестно каким образом сумевшая уйти от преследователей.
Увидев ее, все заорали:
– Лиса! Лиса!
– Это охота на тигра. Что здесь делает лиса? – недоумевала Ларита.
Старик Чинелли вышел из комы, поднял ружье со дна корзины и с криком “Лиса! Лиса!” принялся вслепую палить по деревьям.
Пули свистели со всех сторон.
Певица пригнулась, зажав ладонями уши, а Чиба схватился за ствол ружья, пытаясь вырвать его из рук ополоумевшего старикана, продолжавшего безостановочно жать на крючок. Одна из пуль попала в металлическую пряжку на корзине последнего слона. Крепежный ремень расстегнулся, и анконская рок-группа кубарем полетела вниз. Музыканты приземлились в заросли крапивы.
Наконец у Чинелли кончились патроны.
– Я попал? Попал? – вертел головой старик.
Слоны продолжали бег, круша все на своем пути, ломая ветви, валя деревья и кустарники.
Откуда-то слева донесся воинственный клич. Мгновение спустя из леса верхом на племенном жеребце выскочил Паоло Бокки, размахивая шашкой, как гусар в битве при Маренго. Он проскакал рядом со слонами и с криком “Савойя или смерть!”
[33]
обогнал их. На нем были только кавалерийские штаны. Обнаженная грудь была исцарапана ветками и колючками. При виде скакуна два слона еще больше разгорячились и ускорили бег. Хирург, стремительный как ветер, перемахнул через живую изгородь и скрылся из виду. Мгновение спустя свора заливающихся лаем собак, преследующих Бокки и лису, выскочила прямо под ноги слонам. Тот, которым правил Пако Хименес, от испуга застыл как вкопанный. Центрального нападающего “Ромы” вместе с пассажирами и корзиной с размаху швырнуло вперед, они пролетели над головой животного и исчезли среди растительности.
Из чащи донесся звук английского охотничьего рожка. Все ближе застучали копыта. Мгновение – и на тропе материализовались тридцать восемь жаждущих лисьей крови всадников в красных жакетах. Они слишком поздно заметили перегораживающих дорогу слонов… В конных рядах возникли заметные бреши: причем у многих при падении ноги застряли в стременах, и лошади долго еще волокли по земле своих седоков. Мало кто обошелся без увечий.
