Однако формальная декриминализации
содомии не означала прекращения уголовных преследований гомосексуалов под
флагом борьбы с совращением несовершеннолетних и с "непристойным
поведением". Официальная позиция советской медицины и юриспруденции в
1920-е годы сводилась к тому, что гомосексуализм - не преступление, а
трудноизлечимая или даже вовсе неизлечимая болезнь: "Понимая
неправильность развития гомосексуалиста, общество не возлагает и не может
возлагать вину за нее на носителя этих особенностей... Подчеркивая значение
истоков, откуда такая аномалия растет, наше общество рядом профилактических и
оздоровительных мер создает все необходимые условия к тому, чтобы жизненные столкновения
гомосексуалистов были возможно безболезненнее и чтобы отчужденность,
свойственная им, рассосалась в новом коллективе".
Тем не менее уже в 1920-х гг.
возможности открытого философского и художественного обсуждения этой темы,
открывшиеся в начале XX века, постепенно были сведены на-нет. Дальше стало еще
хуже. 17 декабря 1933 г. было опубликовано Постановление ВЦИК, которое 7 марта
1934 г. стало законом, согласно которому "мужеложство" снова стало
уголовным преступлением, эта норма вошла в уголовные кодексы всех советских
республик. По статье 121 Уголовного кодекса РСФСР, мужеложство каралось
лишением свободы на срок до 5 лет, а в случае применения физического насилия
или его угроз, или в отношении несовершеннолетнего, или с использованием зависимого
положения потерпевшего, - на срок до 8 лет. В январе 1936 г. нарком юстиции
Николай Крыленко заявил, что гомосексуализм - продукт разложения
эксплуататорских классов, которые не знают, что делать; в социалистическом
обществе, основанном на здоровых принципах, таким людям, по словам Крыленко,
вообще не должно быть места. Гомосексуализм был, таким образом, прямо
"увязан" с контрреволюцией. Позже советские юристы и медики говорили
о гомосексуализме преимущественно как о проявлении "морального разложения
буржуазии", дословно повторяя аргументы германских фашистов.
Статья 121 затрагивала судьбы многих
тысяч людей. В 1930-1980-х годах по ней ежегодно осуждались и отправлялись в
тюрьмы и лагеря около 1000 мужчин. В конце 1980-х их число стало уменьшаться. По
данным Министерства юстиции РФ, в 1989 г. по статье 121 в России были
приговорены 538, в 1990 - 497, в 1991 - 462, в первом полугодии 1992 г. - 227
человек.
Система гулага сама способствовала
распространению гомосексуальности Криминальная сексуальная символика, язык и
ритуалы везде и всюду тесно связаны с иерархическими отношениям господства и
подчинения, они более или менее универсальны почти во всех закрытых мужских
сообществах. В криминальной среде реальное или условное (достаточно произнести,
даже не зная их смысла, определенные слова или выполнить некий ритуал)
изнасилование - прежде всего средство установления или поддержания властных
отношений. Жертва, как бы она ни сопротивлялась, утрачивает свое мужское
достоинство и престиж, а насильник, напротив, их повышает. При "смене
власти" прежние вожаки, в свою очередь, насилуются и тем самым необратимо
опускаются вниз иерархии. Дело не в сексуальной ориентации и даже не в
отсутствии женщин, а в основанных на грубой силе социальных отношениях
господства и подчинения и освящающей их знаковой системе, которая навязывается
всем вновь пришедшим и передается из поколения в поколение.
Самые вероятные кандидаты на
изнасилование - молодые заключенные. При медико-социологическом исследовании
246 заключенных, имевших известные лагерной администрации гомосексуальные
контакты, каждый второй сказал, что был изнасилован уже в камере
предварительного заключения, 39 процентов - по дороге в колонию и 11 процентов
- в самом лагере. Большинство этих мужчин ранее не имели гомосексуального
опыта, но после изнасилования, сделавшего их "опущенными", у них уже
не было пути назад.
Ужасающее положение
"опущенных" и разгул сексуального насилия в тюрьмах и лагерях
подробно описаны в многочисленных диссидентских воспоминаниях (Андрея
Амальрика, Эдуарда Кузнецова, Вадима Делоне, Леонида Ламма и других) и
рассказах тех, кто сам сидел по 121 статье или стал жертвой сексуального
насилия в лагере (Геннадий Трифонов, Павел Масальский, Валерий Климов и
другие). Вот свидетельство очевидца:
"В пидоры попадают не только те,
кто на воле имел склонность к гомосексуализму (в самом лагере предосудительна
только пассивная роль), но и по самым разным поводам. Иногда достаточно иметь
миловидную внешность и слабый характер. Скажем, привели отряд в баню. Помылись
(какое там мытье: кран один на сто человек, шаек не хватает, душ не работает),
вышли в предбанник. Распоряжающийся вор обводит всех оценивающим взглядом.
Решает: "Ты, ты и ты - остаетесь на уборку", - и нехорошо усмехается.
Пареньки, на которых пал выбор, уходят назад в банное помещение. В предбанник с
гоготом вваливается гурьба знатных воров. Они раздеваются и, сизоголубые от
сплошной наколки, поигрывая мускулами, проходят туда, где только что исчезли
наши ребята. Отряд уводят. Поздним вечером ребята возвращаются заплаканные и
кучкой забиваются в угол. К ним никто не подходит. Участь их определена".
Сходная, хотя и менее жесткая система,
бытовала и в женских лагерях, где грубые, мужеподобные и носящие мужские имена
"коблы" помыкали зависящими от них "ковырялками". Если
мужчинам-уголовникам удавалось прорваться в женский лагерь, высшей доблестью
считалось изнасиловать "кобла", который после этого был обязан
покончить самоубийством.
Администрация тюрьмы или лагеря, даже
при желании, практически бессильна изменить эти отношения, предпочитая
использовать их в собственных целях. Угроза "опидарасить" часто
использовалась следователями и охраной лагерей, чтобы получить от жертвы нужные
показания или завербовать ее.
Из криминальной субкультуры, которая
пронизала собой все стороны жизни советского общества, соответствующие нравы
распространились и в армии. "Неуставные отношения", дедовщина,
тираническая власть старослужащих над новобранцами часто включают явные или
скрытые элементы сексуального насилия.
По словам журналиста Ю. Митюнова,
опросившего более 1000 военнослужащих, техника изнасилования повсюду одна и та
же: как правило, после отбоя двое-трое старослужащих отводят намеченную жертву
в сушилку, каптерку или другое уединенное место (раньше популярны были
ленинские комнаты) и, подкрепляя свою просьбу кулаками, предлагают
"обслужить дедушку". В обмен на уступчивость "солобону"
предлагается "хорошая жизнь" - освобождение от нарядов и
покровительство. Выполняются обещания крайне редко, и легковерный, о
сексуальной роли которого становится скоро известно всей роте, весь срок службы
несет двойные тяготы и навсегда остается "сынком", прислуживая даже
ребятам своего призыва.
Статья 121 дамокловым мечом нависала и
над теми, кто не сидел в тюрьмах. Милиция и КГБ вели списки всех действительных
и подозреваемых гомосексуалов, используя эту информацию в целях шантажа. Эти
списки, разумеется, существуют и поныне.
