– Да нет же, дурочка! Он вздохнуть не успеет, подохнет сразу же. Туда этой свинье и дорога. Такой яд убивает мгновенно, я знаю…
Я вспомнила барона де Батца, который дал мне его. Все-таки нашелся случай, чтобы пустить ампулу в ход. Ей-богу, совесть меня не будет мучить.
– Но перед этим, Мьетта, тебе надо разыскать Брике. Ты знаешь его?
– Да. Такой худой хитрый мальчишка… Он бродил где-то поблизости.
– Он обещал появиться сегодня вечером. У него ловкие руки, пусть украдет лошадей. Одну для меня, другую для вас обоих. Я не собираюсь пешком метаться по Фонтенэ-ле-Конту, разыскивая отца.
Мьетта с суеверным страхом взяла в руки ампулу.
– Не бойся. Тебе яд не причинит вреда. Спрячь его за корсаж и отправляйся.
– А вы не забудете про ожерелье? – настороженно спросила она.
– Да не забуду, не забуду, ступай!
Она постучала в дверь. Герцог де Кабри подозрительным взглядом окинул комнату и только тогда дал Мьетте переступить порог. Она сделала шутливый реверанс, плутовски улыбаясь.
– Видит Бог, господин герцог, мне вас жалко. Вы все один да один. Может быть, принести вам стаканчик горячего вина из Бордери и ломтик сыра?
– Я сам хотел попросить тебя об этом.
Ключ со скрежетом повернулся в замке, и я снова осталась одна.
8
Начал накрапывать дождь. Я стояла, прижавшись лбом к стеклу, изо всех сил пытаясь умерить дрожь, пробегающую по телу. Напряжение было так велико, что я боялась, что могу чем-то выдать себя.
Капли дрожали на стекле и, сливаясь в струйки, сбегали вниз. Трепетали на ветру листья осин. Вместе с ночной темнотой на Фонтенэ-ле-Конт надвигалась свежая майская гроза. Пыль лежала на дороге, прибитая дождем, а еще несколько минут назад тучами носилась в воздухе, подгоняемая порывами ветра.
Какая-то тень мелькнула во дворе. Я напряженно вглядывалась в темноту, но все было тщетно. Оставалось надеяться, что тот темный силуэт принадлежал Мьетте. Я прислушалась. Так и есть – на лестнице раздались ее легкие быстрые шаги.
– Долго же ты ходила! – раздраженно бросил герцог, сидевший под дверью.
Я услышала, как Мьетта ставит на пол поднос с вином.
– Простите, господин герцог. Я так боюсь грозы, что едва решилась перебежать через двор. Вот, берите сыр. Это сыр бри, он остался еще от прежнего хозяина дома, прокурора.
После этих слов наступило молчание. Я представила себе все, что там происходило: искаженное ужасом лицо Мьетты, предсмертная гримаса на лице герцога… Раздался сильный стук, словно что-то упало, а потом хриплый стон. Даже не стон, а рычание.
Ключ повернулся в замке. Мьетта стояла на пороге, делая мне знаки.
– Все кончено. Скорее!
Я переступила через труп. На лице герцога застыла такая странная гримаса, что я невольно вздрогнула. Ведь это я убила его. Я уже дважды убийца. Но думать об этом, как всегда, было некогда. Я преодолела страх, наклонилась к герцогу и выдернула у него из-за пояса пистолет.
– А теперь идем. Нам надо спешить.
– Все уже спят, – прошептала Мьетта, когда мы спускались по лестнице. – Мальчишка ждет нас за воротами…
– А солдат? Тот, который был во дворе?
– Кто же будет во дворе в такой дождь?
Я остановилась перед дверью, осторожно выглянула во двор. Из-за дождя ничего нельзя было разглядеть.
– А собаки – они не будут лаять?
Мьетта пожала плечами.
– Не знаю. Я думаю, со мной они уже знакомы.
Взявшись за руки, мы опрометью пересекли двор. Я была в одном платье и вымокла так, что оно прилипло к телу. Мьетта живо проскользнула в калитку. Я последовала за ней и оказалась лицом к лицу с Брике, держащим под уздцы двух лошадей. Решительно, он незаменим, этот Брике… Едва успев подумать об этом, я вскочила в седло и что было силы погнала лошадь прочь от дома. Юбки у меня задрались до колен, и я только потом обнаружила, что потеряла одну туфлю.
Я мчалась по улице верхом на лошади, сама не понимая куда. Дождь, теплый майский дождь струями омывал меня, забирался под платье, щекотал ключицы. Прическа моя уже давно развалилась, и мокрые волосы прилипли к спине. Я давно не помнила такого бурного теплого ливня. Может, поэтому я слегка забылась.
Оказавшись на площади перед Отель де Виль,
[3]
я резко осадила лошадь.
– Брике!
– Я здесь, мадам, за вашей спиной.
– Я это слышу. Мне надо знать, где заседает Совет.
– И вы еще спрашиваете? Мы уже приехали.
– Ты хочешь сказать, что Совет заседает в ратуше?
Я спешилась, схватила лошадь под уздцы. Площадь не была вымощена камнем, и моя босая нога утонула в грязи. Камешки больно покалывали ступню. И как меня угораздило потерять туфельку.
Я шла прямо к ратуше. Окна там были ярко освещены. Конечно, Военный совет вандейских генералов может проходить только там. К тому же я заметила над ратушей знамя. Оно было мокрое, обвисшее, но я видела, что его цвет – белый, да еще с золотыми королевскими лилиями, стало быть, в ратуше заседают роялисты.
– Эй, там, с лошадью! Стой, а то стрелять буду.
После этих слов я услышала громкое щелканье затвора.
Я остановилась. Голос донесся из темноты. Чуть позже я разглядела темный мундир с вышитым белым крестом – знаком повстанцев. На моем платье был совсем другой знак – красное сердце Иисуса, но это тоже считалось роялистским отличием.
– Назови пароль!
– Я… я не знаю, – произнесла я прерывающимся голосом. – Послушайте, сударь! Я такая же роялистка, как и вы, но я не знаю пароля. Мне необходимо видеть принца де Тальмона.
Я интуитивно догадывалась, что передо мной не простой крестьянин, а офицер, значит, дворянин, и, кажется, моя догадка была верна.
– Боже, да это же женщина, – произнес офицер, подходя поближе.
– Ну-ка, стойте, не шевелитесь, а то я пристрелю вас! Я стояла спокойно, пока он обыскивал меня.
– Зачем у вас пистолет? И к чему пистолет, если нет ни пуль, ни пороха?
Он был прав. Я только теперь вспомнила, что, забрав у герцога пистолет, забыла обо всем остальном.
– Но, сударь, ведь это только доказывает, что у меня не было дурных намерений.
– Это верно.
Он свистнул, подзывая каких-то солдат.
– Ну и кого же вы хотите видеть?
– Принца де Тальмона.
– Зачем?
