Глава 1
Болезнь всегда приходит не вовремя. Только что
строила разнообразные планы на лето, перелистывала с детьми рекламные буклеты,
как вдруг… бац – и все разом переменилось. Две недели тому назад обнаружила на
плече непонятную шишку. Минут пять разглядывала “украшение”, потом махнула
рукой: выросла, и черт с ней. Но непонятная штука стала быстро увеличиваться в
размерах, болеть и отчаянно чесаться. Делать нечего, пришлось нехотя брести к
врачу.
Милейшая Татьяна Наумовна осмотрела плечо,
быстро переглянулась с медсестрой и фальшиво-бодрым голосом произнесла:
– Деточка, это совершенно ерундовая
болячка, у каждого второго появляется. Липома – вполне доброкачественное
образование. Но все же следует сходить в специальный диспансер, показаться
онкологу и сдать пункцию. Еще раз повторяю, абсолютно уверена в невинности
опухоли, но, чтобы не роились подозрения…
И, отводя глаза в сторону, терапевт принялась
выписывать кучу бумажек. Через десять минут я в легком обалдении уже стояла в
коридоре у двери ее кабинета, держа в руках кипу направлений. Пять анализов
крови! Так, понятно: реакция Вассермана, СПИД, общий клинический, на сахар…
А это что: на австралийского кролика? Боже,
врач предполагает, что в моем организме завелись зайце-вые? Или в лаборатории
попросят капать кровью на морду длинноухому? Последний листок оказался самым
неприятным. Сверху стояло: “В онкологический диспансер”. И адрес – улица Кати
Мельниковой. Да это же совсем рядом, прямо за углом. Может, поехать и сразу все
выяснить? А то буду мучиться неизвестностью, не спать ночь…
Я завела “Вольво” и порулила в диспансер. Он
располагался на первом этаже большого кирпичного дома. Гардероб не работал. Но
май в нынешнем году холодный, на мне была куртка, пришлось снять ее и нести в
руках. Как-то не очень удобно входить в медицинское учреждение в верхней
одежде. Но здесь, судя по всему, такие мелочи никого не смущали. Возле
кабинетов сидели люди в плащах, а некоторые даже в пальто.
В регистратуре полная старуха болтала по
телефону:
– Сначала добавь воды, потом три яйца…
– Простите, – робко сказала я, – как…
– Не видите, разговариваю, – окрысилась
регистраторша и продолжала диктовать рецепт.
Пришлось ждать, за спиной образовалась очередь
из тихих людей. Наконец баба шмякнула трубку на рычаг и глянула на всех волком:
– Ну!
Я просунула в окошко направление.
– И чего ходят без конца, нет чтобы дома
сидеть! – залаяла милая старушка и отбросила бумажку назад.
Взяв листок, я Повертела его и спросила:
– Куда идти?
– Там написано! – рявкнула бабушка.
Приглядевшись повнимательней, я увидела в уголке крохотную циферку 2. Робкие
люди за мной не проронили ни слова, они покорно ждали своей очереди. Сжимая
листочек, я принялась искать второй кабинет. Пришлось пройти длинный
кишкообразный коридор. Дверь нужной комнаты оказалась последней, ее украшала
табличка “Онколог Шаранко”.
Просидев в очереди около двух часов, я попала
наконец в руки докторицы. Маленькая, личико в красных пятнах, одни очки на
носу, и еще две пары лежат на столе.
– Ну! – мило обратилась она к больной.
Наверно, в диспансере это приветствие такое, вместо “здравствуйте”. Я отдала
бумажку. Докторша подняла маленькие глазки:
– Ну?
– Что? – растерялась я.
– Ну? – повторила эскулапша. – Так и
будем сидеть? На лбу-то у вас ничего нет, раздевайтесь!
Я вылезла из кофты. Не помыв рук, онкологиня
потрогала шишку и вынесла вердикт:
– Рак кожи, меланома, идите сдавать
пункцию в процедурный кабинет.
Ноги подкосились, и в ушах зазвенело.
Меланома! Самый страшный на сегодня вид рака, практически не лечится,
медленная, тяжелая смерть!
– Что сидите-то, – проворчала врачиха, –
топайте в пятый кабинет, да скажите в коридоре больным, что полчаса приема не
будет. Хочу чаю выпить, а то ходят толпами, надоело.
Я вывалилась в коридор и трясущимися пальцами
принялась тыкать в кнопки телефона. По счастью, сын оказался дома. Услышав
ужасающие новости, он строго приказал:
– Жди, никуда не двигайся.
Я рухнула в продавленное, ободранное кресло и
закрыла глаза. Сейчас приедет Аркашка, сейчас он что-нибудь придумает, сейчас все
будет хорошо. Кто-то произнес:
– Вам плохо?
Я разлепила веки. Из соседнего кресла мне
улыбалась милая молодая женщина в аккуратном парике.
– Вам плохо? – повторила она. – Не
отчаивайтесь, сейчас рак лечат. Вот, посмотрите на меня. Сделали три операции,
и здорова абсолютно. Сегодня последний раз капельницу поставят, и все. А что
облысела, так это ерунда.
– Как облысела? – ужаснулась я. – Это
что, обязательно – лысеть?
Милая дама вздохнула:
– Меня зовут Катя, а вас?
– Даша.
– Дашенька, поглядите вокруг.
Я осмотрелась. Действительно, почти все
женщины в паричках, кое-кто в платочках, несколько стриженных под бобрик
девушек.
– Последствия химиотерапии, – пояснила
Катя, – зато все живы. А волосы не зубы, вырастут. У вас что?
– Меланома, – дрожащим голосом
пробормотала я, – вот только что доктор посмотрела и сказала.
– Шаранко?
Я кивнула.
Катюша заулыбалась:
– Не пугайтесь, так диагноз не ставят.
Сделают пункцию, да и она на сорок процентов врет, не отчаивайтесь. Шаранко
совсем слепая и дура. Недавно в регистратуре карточки перепутали, так наша
доктор принялась было больную от рака печени лечить. Назначила уколы, хорошо,
пациентка опытная, не первый год сюда ходит. Вовремя заметила и напоминает:
“Доктор, у меня рак молочной железы”.
– Зачем же она меня так сразу огорошила?
– Господи, – всплеснула руками Катюша, –
я же вам сказала, она – дура. И вообще, здесь с нами так разговаривают! Мне в
прошлом году химиотерапевт прямо заявила: “Вам две недели жить осталось”. И
что? Совершенно здорова. Так что не верьте им, лучше садитесь спокойно и ждите
пункцию. Здесь по двое запускают. Вот вместе и пойдем – я на капельницу, вы на
укол.
