По счастью, новорожденная оказалась слабенькой
и тихой. Вместо крика младенец издавал только робкое покряхтывание.
Перепившиеся соседи спали, как каменные. Вилке опять безумно повезло. Кое-как
Фиса подняла хозяйку. Потом они завернули новорожденную в чистое кухонное
полотенце. Вынести из дома решили в коробке. Алик как-то ездил на целый месяц
за границу. Там он купил необыкновенную вещь – магнитофон. Аккуратная, красивая
и очень прочная упаковка от “Грюндига” стояла на шкафу. Она и превратилась в первую
колыбельку для девочки.
Когда Фиса принялась укладывать новорожденную
внутрь, с Виолеттой случился припадок. Она кинулась целовать дочку и
приговаривать:
– Не отдам, давай, Фиса, скажем, что ты
родила, а я на воспитание взяла!
Но Анфиса испугалась такой ответственности.
Приедет Алик и сообщит жене, что та с ума сошла. И куда денется тогда Анфиса с
девчонкой!
– И не думайте, – твердо сказала девушка,
– сейчас пойду и положу на крыльцо Дома малютки.
Утром найдут.
Продолжая рыдать. Вилка сняла с шеи свою весьма
необычную золотую цепочку с крестиком и надела на девочку. Атеистка Фиса только
хмыкнула:
– Зачем это! Уж лучше денег положить,
пусть девке хоть пеленок купят.
Виолетта метнулась к комоду, достала из
заначки, отложенной на квартиру, гигантскую сумму – тысячу рублей. Никакие
Анфискины слова о том, что хватило бы и сотни, не подействовали.
Нянька застирала простыню, вынесла на помойку
послед и отправилась с коробкой к Дому малютки. И опять повезло: ни в коридоре,
ни на лестнице, ни на улице она никого не встретила. Холодные мартовские
переулки оказались пустыми. В пять утра крепко спали не только москвичи, но и
милиция. Женщину, идущую столь рано утром с большой коробкой, никто не
остановил.
Через месяц вернулся Алик с деньгами. Супруги
купили кооперативную квартиру. Перед самым переездом Вилка сказала Фисе:
– Не надоело в няньках? Иди-ка лучше на
“Трехгорную мануфактуру” работать, там и училище есть. Что ж тебе всю жизнь
горшки таскать?
Анфиса поняла, что хозяйка хочет отделаться от
ненужной свидетельницы. Но спорить не стала, собрала немудреные вещички и была
такова. На дорогу Вилка втихаря сунула ей конверт. Фиса пересчитала деньги –
ровно тысяча. Виолетта хорошо платила за молчание. Но женщина зря нервничала,
нянька и не собиралась ее выдавать.
С тех пор жизнь развела их. Однако много лет
подряд Анфиса звонила Павловским и поздравляла с праздниками. Виолетта
благодарила, но в гости не звала. Последний раз женщина разговаривала с
Вилкой лет пять тому назад. Бывшая хозяйка
назвала няньку “милочкой” и всем разговором дала понять, что звонку она не
рада. Связь прервалась.
Глава 26
Когда я вышла от художницы, майский день
ослепил меня своим великолепием. Во дворе между двумя зеленеющими тополями
виднелась лавочка. Пристроившись на ней, я закурила. Да, вот это преферанс, как
говорила моя бабушка, страстная картежница. Бедная Виолетта! Увидеть у себя на
кухонном столе цепочку, которую надела на шейку ненужной дочери. Да еще узнать,
что ту убили, и понять, что она каким-то образом посодействовала посадке в
тюрьму собственного внука!.. Врагу не пожелаешь. То-то ее так скрутило. И что
теперь прикажете делать?
Я взглянула на пейджер. Молчит, ни звука. Но
мне велели вчера привезти белье. И потом, профессорша не знает, что “казанской
сироте” известна ее страшная тайна. Жизнь бывает причудлива.
В прачечной приемщица подтащила к окошку
огромный пакет. Сгибаясь под тяжестью тюка, я засунула ношу в багажник и,
наплевав на предосторожности, подрулила прямо к подъезду. Не могу носить
подобные штуки в руках!
Дверь открыла Жанна.
– Белье принесли, – обрадовалась женщина,
– хорошо, а то Виолетта Сергеевна уже вспоминала.
И притом, наверное, не добрым словом. Сама
профессорша не показывалась. По словам Жанны, лежала в кровати, спала,
набиралась сил после вчерашнего припадка.
– Дашенька, – мило улыбаясь, попросила
Сокова, – Света, к сожалению…
– Заболела, – подхватила я, – и следует
отнести ей обед, завтрак и ужин, сходить за продуктами, убрать квартиру,
перестирать белье и вымыть ноги!
Жанна захихикала.
– Ну не все сразу. Пока только обед.
Подхватив огромную сумку, набитую судками, банками и коробками, я потащилась в
Светланин подъезд. За столиком дремала страшно знакомая старуха. Ну надо же,
вот где, оказывается, работает Олимпиада Александровна Моторина, чьим именем
назвалась таинственная последняя посетительница хозяина риэлторской конторы
Славы Демьянова.
– Здравствуйте, – громко сказала я.
– Добрый день, Оленька, – радостно
поприветствовала меня старуха, – с рынка идешь? Чего хорошего купила?
– Да так, ерунду.
– Ну, кланяйся маме, – проговорила
лифтерша и снова задремала.
Да, от такой добьешься толку.
Света высилась на пороге. Все-таки они с
Виолеттой очень похожи: крупные, грузные фигуры, большие руки. Катюша была другой
– хрупкой, тонкокостной, наверное, в отца пошла.
– Сумку на кухню, – скомандовала Света,
топая передо мной. Ей даже в голову не пришло помочь. – Ставьте на стол, –
продолжала руководить дочурка.
Я плюхнула баул на пол.
– Сказала же – на стол! – возмутилась
“умирающая”. – Мне наклоняться тяжело.
– А мне поднимать, – огрызнулась я.
Не привыкшая к неповиновению дармовых
домработниц, академическая дочка разинула рот, но тут из лоджии шагнул в
комнату Валерий. Очевидно, мужчина слышал разговор, потому что моментально
поставил торбу на столешницу и крякнул:
– И правда тяжело.
– Кто тебя просит вмешиваться? – заорала
ласковая женушка.
– Светусик, – примирительно завел мужик,
– Дашеньке не поднять такое, смотри, какая она худенькая, руки – веточки.
Света просто посерела от злобы. Жирные щеки
налились краснотой.
– Ах, Дашенька! – завопила баба дурни
ной. – Руки-веточки! Уже спелись! Когда только успели!
Она двинулась ко мне, колыхая устрашающим
бюстом. На всякий случай я отошла к двери, начнет драться – убегу. Но Светочка
накинулась на мужа.
– Ненавижу, потаскун, сволочь! Трахаешь
все, что двигается.
– Но Светонька, – попытался урезонить
супругу мужик, – ты зря нервничаешь. Никакого повода нет…
