Лиля открыла дверь, и по лестничной клетке
разлились восхитительные запахи.
– Будешь ачму? – поинтересовалась
подруга, радостно поглядывая на сумку.
Я кивнула. Совершенно не знаю, что такое ачма,
но, если Лиля приготовила, значит, вкусно.
Потом мы пили удивительно крепкий кофе,
любовались брюками и кофтами. Тут заявился Женька.. Подождав, пока приятель
утолит голод, я вытащила папку и сунула ему под нос. Женюрка полистал бу-й маги
и вполне мирно спросил:
– Где сперла?
– Женечка, – запела я соловьем, –
пожалуйста, объясни по-человечески, что произошло с трупом бедной девушки.
– Зачем?
– Надо.
– Ладно, – неожиданно согласился эксперт,
– только курну.
И он пошел на лестницу. Я осталась с раскрытым
ртом. Вот так просто? Взял и согласился? Зачем же я тогда готовила тяжелую
артиллерию в лице Лили?
Скоро узнала почти Все. Труп Лики перемещали
после смерти. То есть убили в одном месте, а потом бросили на шоссе. Причем положили
на проезжую часть, где несчастную переехала машина. Все следы наезда –
посмертные. Давили не живого человека, а труп. На ногах – на щиколотках – следы
от веревок, на локтях и вокруг грудной клетки – тоже.
Вырисовывалась такая картина. Сначала Ангелину
убили, причем внезапно. Скорей всего девушка упала и сломала шею. Потом труп
через некоторое, весьма продолжительное время связали веревкой. Сколько-то тело
оставалось в лежачем положении, затем его зачем-то поставили и, очевидно, при
этом сломали ноги.
– Я бы сказал, – бормотал Женюрка, – что
сбросили с высоты. Но это нонсенс, никогда не видел, чтобы связанный труп
выкидывали из окошка. Живого – сколько угодно, но мертвого, да еще связанного?
Зачем? И характер травм совсем не соответствует сбросу!
Но на этом приключения убитой Лики не
закончились. Ее опять положили, а потом сунули под машину, предварительно
развязав.
– Можешь сказать, когда девушку убили?
– Пища в районе печеночного сгиба, –
оживился приятель, откусывая еще один кусок восхитительной ачмы, – значит,
прошло примерно шесть часов после ее принятия, опять же полный мочевой пузырь…
Думаю, где-то часа в четыре утра.
Но точно сказать не могу.
Была еще одна странность – на теле обнаружили
частички бытового мусора, в основном пищевые отходы.
Я уезжала от Жени в полном обалдении. Знаю
теперь, почему посадили Рому! Знаю, кто убил Лику, осталось уточнить, на чьей
совести жизнь Катюши и хозяина риэлторской конторы Славы Демьянова. Неожиданно
все эти дела, включая смерть пьянчужки Вики Пановой, скрутились в один тугой
клубок. А кончик ниточки я держала в руках. Осталось только осторожно потянуть
и размотать его.
Глава 28
На следующий день я от возбуждения вскочила в
семь утра. Поступок, на который никогда раньше не была способна. Ни Аркашка, ни
Маруся, ни Зайка не просят меня будить их утром. Абсолютно бесцельная просьба –
все равно просплю. Но сегодня какая-то сила смела меня с кровати, сон пропал
окончательно.
Я налила себе чашечку кофе и задумчиво присела
в столовой за огромным круглым столом. Что же теперь делать с накопленным
материалом? Наверное, следует позвонить Александру Михайловичу, честно
признаться во всем и попросить, приятеля дать делу ход. Глянула на часы –
только восемь. Из дома полковник уже ушел, на работу еще не приехал. И тут
зачирикал пейджер. “Позвони срочно. Виолетта Сергеевна”.
Непонятное беспокойство наполнило душу. На
какой-то момент почему-то показалось, что лучше не звонить сейчас Павловским, и
вообще, хватит разыгрывать “казанскую сироту”! “Иди к Александру Михайловичу, –
настойчиво нашептывал тихий внутренний голос, – пусть полковник дальше сам ищет
убийцу Катюши”.
Я велела этому голосу заткнуться и позвонила
профессорше. Та разговаривала таким сладким тоном, что сразу захотелось запить.
– Душенька, приезжайте скоренько. Я
понеслась одеваться. Попробую сегодня выяснить у бабули недостающие детали. На
этом закончу, вот только кое-что уточню и отдамся в руки Александру
Михайловичу. В конце концов, я это дело начинала, мне его и заканчивать!
В пустынной квартире мы с Виолеттой оказались
вдвоем. Профессорша предложила мне присесть к кухонному столу.
– Альберт Владимирович пошел сдавать
анализ крови, – разоткровенничалась старушка, – совсем бедного жара доконала.
Да и мне тоже плоховато, голова каждый день болит, давление поднимается.
Я ожидала, что после подобной речи меня
отправят в магазин, но Виолетта задушевно сообщила:
– Профессор просил подождать, скоро
будет, так что я одна дома. А вы, деточка, в Казани где преподаете?
Черт, совершенно забыла, что отвечала в первый
раз на этот вопрос, надеюсь, что старуха тоже не помнит.
– В Институте легкой промышленности.
– А живете где?
– Улица Ленина. – Кажется, выкрутилась,
во всех городах России была подобная магистраль.
– Дом какой? – напирала профессорша.
– Один.
– Что же это, улицу у вас не
переименовали, так и носит имя вождя революции?
– Руки у мэрии не дошли, да и дорого.
– Интересно, интересно, – процедила
Виолетта Сергеевна, – кстати, какой курс читаете?
– Экономика Франции.
– Узкая специализация, – протянула
профессорша. Она встала, подошла к холодильнику, достала бутылку газированной
“Веры”. Потом протянула руку и вынула из шкафчика красивый хрустальный стакан.
– Выпейте, милочка, – пропела жена
академика, наполняя сверкающую емкость, – наверное, в горле пересохло.
Веселые пузырьки весело бежали со дна стакана.
И правда, пить хочется.
Но в эту минуту из коридора донесся голос:
– Есть кто дома? – И в кухню влетела
Марго. Димина жена выглядела очаровательно. Легонькое, почти прозрачное платьице
не скрывало очертаний точеной фигурки. Красивое, но стервозное лицо умело
накрашено.
– Маргоша? – удивилась Виолетта. – Ты же
на даче! Почему вдруг утром прикатила и без звонка?
– По делам, – отмахнулась невестка, –
только десять, а парит, как в бане, вся вспотела и пить хочу, просто умираю.
