И он приветливо помахал зеленоволосому рукой.
Я огляделась по сторонам. Мой первый муж был художником, и я более или менее
представляла себе привычки и вкусы богемы. Толпа, плавно перетекавшая из зала в
зал, пестрела самыми невероятными нарядами. Меха и старые джинсы, твидовый
пиджак в паре с шифоновой юбкой, из-под которой выглядывают английские ботинки.
Промелькнули мужчина в одеянии буддийского монаха и дама в сари.
Небольшое оживление наблюдалось возле Маниного
пейзажа. Маленькая седовласая дама, обвешанная с головы до пят разнообразной
бижутерией, громко восклицала:
– Какой примитив! Какой примитив!
– Ох, не надо было Манькин пейзаж сюда
выпихивать, – уныло сказал Аркадий, – конечно же, вещь примитивная и
дурацкая. Ну, сейчас наслушаемся комплиментов!
Но возбужденные зрители, столпившиеся возле
Машкиной картины, не собирались расходиться. Оттуда постоянно слышались
странные фразы:
– Потрясающая диспропорция деталей!
– Шикарно нелогичная композиция!
– Полное отсутствие стандарта!
Я вжала голову в плечи и подумала, что
ребенка, пока он не понял, как его ругают, следует отвезти домой. Но тут
произошло нечто совершенно невероятное. Толпа раздвинулась, и прямо на нас
двинулся высокий холеный мужчина с аристократическим лицом. В его левом ухе
сверкала маленькая брильянтовая сережка. Он подскочил к оторопевшей Мане и
проговорил:
– Вы автор работы?
Испугавшаяся Маруська смогла только покачать
головой.
– Продаете сами или через агента? Кто
представляет вас на выставке?
Девочка беспомощно закрутила головой, но тут,
словно из-под земли, вырос Арам. Он протянул холеному руку и радостно
улыбнулся:
– Что, почуял запах таланта? Это моя
протеже.
– Гениальный примитивист, –
воскликнул мужчина, доставая из кармана чековую книжку, – к тому же
ребенок! Из этого следует сделать конфету.
И он властным движением руки подозвал седовласую
даму с побрякушками.
– Лиля, займись срочно, чтобы вечером
лежало на столе и в выпуск. Пусть кто-нибудь снимет, как я вручаю художнице
чек.
Ошалелую Маньку поставили перед картиной.
Какие-то мужчины защелкали вокруг фотоаппаратами. Седовласый, улыбаясь, отдал
ребенку чек.
– Ничего не понимаю, – сказала
Зайка, – объясните наконец, Арам, что здесь происходит?
Владелец галереи радостно потер руки:
– Ваша сестра – редкий талант. Можно
сказать, гениальный примитивист. И сейчас она продала картину. Если будет
упорно работать и использует полученный сегодня шанс, то через несколько лет
сделает первый миллион долларов. Видите, как она понравилась Красовскому?
– Кто это такой? – изумленно спросил
Аркадий.
– Красовский – газетный магнат. Ему
принадлежит довольно большое количество изданий. Он – страстный коллекционер и
обожает открывать новые имена. Судя по всему, Красовский в восторге от Маши.
Дама в браслетах – ведущий критик, сейчас она берет у ребенка интервью для
утреннего выпуска. Если я хорошо знаю Красовского, то сегодня вечером к вам
примчатся телевизионщики, а завтра приедут конкуренты из других изданий. Тут
главное – не растеряться и на волне успеха быстренько написать еще несколько
работ. Пойдемте послушаем, как девочка отвечает на вопросы.
Мы постарались протолкаться поближе.
– Нет, ты только посмотри, –
завороженно протянул Аркадий, – только посмотри, просто Жорж Санд!
У картины Маруся, отставив ногу в сторону и
сжимая в правой руке бокал с шампанским, разговаривала с критикессой.
– Кто учит вас рисовать?
– Мой наставник в живописи – Казимир
Новицкий.
У дамы от возбуждения сползли очки.
– Как? Господин Новицкий до сих пор
никогда не брал учеников. Почему он заинтересовался вами?
– Об этом лучше спросить у него. Казик,
подойди сюда.
Портретист, улыбаясь, поспешил на зов
дебютантки.
Домой возвращались абсолютно ошалевшие.
Аркадий даже попытался завести мотор ключом от багажника. В машине Ольга не
выдержала и спросила:
– Маруся, а сколько тебе заплатили?
– Тысячу долларов, – гордо возвестила
художница. – Конечно, сумма небольшая, но как приятно!
На следующий день Сонька забрала Марту
Игоревну и Коку, Маша благополучно уехала в лицей. Зайка с Серафимой Ивановной
отправились с близнецами к врачу, Аркадий – на работу. Я решила поехать в парикмахерскую
и уже на пороге услышала телефонный звонок.
– Простите, что не звонил, но как-то
закрутился. Много печальных дел, – послышался голос Владимира.
– Да, я понимаю.
– Похороны Нелли назначены на завтра.
Только сегодня милиция выдала разрешение. Ужасно, конечно, что столько времени
она лежала непогребенной, но идет следствие.
– Что говорят следователи?
– Пока ничего, несчастный случай. Моя
бедная жена была совершенно пьяна. Полковник сказал, что исключает возможность
убийства. Нелли находилась в доме одна, выпила, открыла окно, наверное, хотела
покурить, и… упала. Если бы я был дома и уложил ее в кровать… Да что там, жену
не вернешь.
И стоматолог закашлялся.
Повесив трубку, я призадумалась. Неужели
Александр Михайлович не нашел черную лестницу? Вдруг незнакомый злоумышленник
проник в дом, выбросил жену Резниченко из окна и убежал? Непонятно только, кто
и зачем мог совершить подобное.
Я набрала номер Резниченко.
– Владимир, забыла спросить, а как Ева и
Юра?
– Не то чтобы очень хорошо. Дочка все
время плачет, а Юра, конечно, ничего не понимает. Веселый такой, радостный, от
этого еще хуже.
– Вы не думаете, что квартиру хотели
ограбить? Бандит мог войти в столовую, испугаться, толкнуть Нелли и убежать
через черный ход.
– Даша, с вашей стороны очень мило попытаться
избавить меня от ответственности за происшедшее, но в случившемся виноват
только я. Не заставил жену лечиться, и вот результат. Никакого бандита не было,
ничего не пропало, даже наоборот: нашел в холле на полу дорогой шелковый
красный шарф. Да и черного хода нет.
– Шарф мой, потеряла, когда заходила к
вам.
– Вы уверены? Он пронзительно красный, а
на вас в тот день чудесно сидело ярко-зеленое пальто.
