Ладно, господин полковник! Неохота работать, я
сама поищу убийц, потому что чувствую, что Нелли Резниченко не по своей воле
шагнула с третьего этажа. Посмотрим, что запоешь, толстячок, когда приведу к
тебе преступника!
Мстительные мысли прервала влетевшая в комнату
Маня, следом за ней робко вошла Ева. Девочки последнее время везде ходили
парой. Ева приезжала к нам сразу после гимназии и оставалась до поздней ночи.
Маруське, конечно, приходилось нелегко. Утром учеба в лицее, потом она
занималась с Евой, пытаясь превратить ту в успевающую, затем девочки ехали
вместе к Казику. По вторникам и четвергам еще бегали в Ветеринарную академию.
Ева послушно повторяла все за Машкой, даже стала носить обтягивающие джинсы и
ездить на мотоцикле.
– Александр Михайловичик! – завопила
по привычке Маня.
Полковник вздрогнул от неожиданности и уронил
Хуча на пол.
– В этом доме отдохнуть спокойно не
дадут, – пробормотал Александр Михайлович, – только расслабился,
влетает ребенок и воет как сирена! Ну и голос у тебя, Манюня!
– Александр Михайлович, – продолжала
громко трещать Маня, не обращая внимания на его ворчание, – посиди еще
немного так в кресле с Хучиком, я тебя нарисую.
Полковник хмыкнул:
– Могла бы и не будить меня для этого
сообщения.
– Только придется переодеться, –
заявила художница.
– Ни за что, – отрезал полковник.
– Пожалуйста, что тебе стоит, –
заныла девочка.
Александр Михайлович махнул рукой. Маня и Ева
унеслись наверх. Не успел полковник задремать, как в столовую вошли Сонька,
Кока, Марта Игоревна и Казик, нагруженные коробками.
– Вот, – хищно проговорила Марта
Игоревна.
– Полковник, – потряс Александра
Михайловича за плечо Казик, – мы просим оказать нам огромную услугу.
Толстяк быстро сказал:
– Я здесь нахожусь как неофициальное
лицо.
– А нам и не надо официального, –
заулыбался Казик, – мы с Зосей во вторник венчаемся и просим вас быть
шафером.
– Как во вторник? – затараторила
входящая Маня. – Почему же вы раньше не сказали?
– Это наш сюрприз, – радостно
прощебетала Сонька. – Вот, привезли всем костюмы, надо, чтобы процессия
выглядела торжественно.
И она стала раскрывать коробки.
– Казик все замечательно придумал, все
предусмотрел, надо только примерить, подходят ли размеры.
И мы начали разглядывать принесенное.
В понедельник утром я принялась искать на
справочной дискете Светлану Оболенскую. Не могу понять, по какому принципу
составители отбирали для дискеты адреса. Но то, что там не все москвичи, это
точно. Однако дама с такой фамилией оказалась, причем одна, и проживала в
непрестижном спальном районе.
Я собралась и поехала. Маленький проулочек
заполняли типовые блочные строения. Дом, где обреталась Светлана, устроился
между прачечной и булочной. Прямо перед подъездом раскинули свои палатки
торговцы.
Светлана жила на втором этаже, и окна квартиры
выходили как раз на гудящий рынок. Не найдя звонка, я постучала. Дверь
распахнулась сразу, как будто меня ждали. На пороге возникла необыкновенно
худая женщина с изможденным лицом. Ее давно не мытые волосы висели клоками, от
дамы исходил неприятный запах потного тела. В квартире удушающе пахло кошачьей
мочой, лекарствами и сигаретным дымом.
– Ну, – спросила тетка, подтягивая
лосины, – чего надо?
– Я ищу Светлану Оболенскую.
– Ну, я Светлана, а вы кто? Неужели
тетушка, старая карга, отбросила тапки и оставила мне квартиру?
– Нет-нет, я не из адвокатской конторы, я
от Нелли Резниченко.
– Нелли? – удивленно воскликнула
женщина. – Это было давным-давно, в другой жизни, та Светлана умерла.
Впрочем, проходите и расскажите, что понадобилось Нелли. Ведь ей что-то надо,
почему не пришла сама, а прислала вас?
И госпожа Оболенская посторонилась, впуская
гостью в маленькую и грязную комнатенку. Похоже, у нее и правда серьезные
проблемы с деньгами. В гостиной, служащей одновременно и спальней, не было
никакой мебели, кроме дивана, двух стульев и стола. С потолка свисала на
проводе голая электрическая лампочка. Ни ковра, ни телевизора, ни
электрообогревателя. В комнате царил жуткий холод. Но, несмотря на почти
нулевую температуру, Светлана была одета в легкую трикотажную кофту и тонкие
лосины. Она плюхнулась на диван, я осторожно села на колченогий стул. Стол
покрывали разнообразные засохшие пятна от майонеза, кетчупа, горчицы. Похоже,
здесь едят без тарелки, прямо на столешнице.
– Ну, – нетерпеливо проговорила
Светлана, – как поживает Нелли?
– Она умерла, – просто сказала я.
– Как? – удивилась госпожа
Оболенская.
– Упала из окна своей квартиры. Нелли
была алкоголичкой и в тот день здорово выпила.
– Вот это да! – проговорила
Светлана. – Ну и новость, Нелли – пьяница! С чего бы ей пить горькую? Дом
– полная чаша, муженек под боком.
И она подняла левую руку убрать со лба грязные
патлы. Широкий рукав соскользнул, и я увидела множество следов от уколов. Все
сразу стало на свои места. Светлана – наркоманка. Отсюда худоба,
нечувствительность к холоду, грязь в квартире и ужасный запах. Конечно, плохо,
но зато облегчает мне задачу.
Я достала из сумки кошелек и демонстративно
положила его на стол. Женщина уставилась на портмоне, потом пробормотала:
– Вы даете понять, что заплатите за
разговорчивость?
– Да, обязательно.
– И сколько?
– В зависимости от ценности и количества
информации.
– Ладно, спрашивайте.
– Откуда знаете Нелли?
Светлана вытащила откуда-то из недр дивана
пачку ужасно крепкой «Примы» и закурила.
– Познакомились в английской спецшколе.
Да, да, я ходила в престижную школу. У маменьки как раз в то время завелся
кавалер, и меня забрали из обычной общеобразовательной. Пришла в седьмой класс
и, конечно, чувствовала себя неуютно. Девочки учились вместе несколько лет, и у
них сложились отношения. И притом все были из благополучных, обеспеченных
семей. А вот у меня только мамаша, да и та, по их мнению, не очень хорошая. В
общем, они были правы. Мамулька тогда жила с директором обувного магазина, он и
устроил мое образование.
