Я собралась и поехала к девочке. Квартира на
улице Усиевича выглядела печально. В холле по-прежнему одиноко висело зимнее
пальто Нелли. На кухне – полнейший бардак. Гора немытой посуды, куча открытых
банок с консервированными супами, полупустые упаковки крекеров, пачка
растаявшего масла. На полу виднелись грязные подтеки. Мне вспомнилось, как
нарядно и даже кокетливо выглядело помещение при жизни Нелли, и я велела подать
швабру.
К чаю мы полностью убрали с Евой квартиру.
Перестирали гору штанишек Юры и рубашек Владимира, вымыли всю посуду, отдраили
полы, пропылесосили ковры. Комнаты снова засверкали. Утирая пот, я полезла в
холодильник, раздумывая, что можно приготовить для детей, но тут раздался
звонок в дверь – приехал Владимир. Он вошел быстрым шагом в кухню и оторопел,
увидев меня возле кастрюль.
– Даша, – изумился
стоматолог, – зачем приехали?
– Помочь Еве. Бросили ребенка одного в
грязной квартире. Где ей, бедной, справиться. Юра капризничает, девочка два дня
не ела по-человечески.
– Не ваше дело, – обозлился
дантист. – Ходите сюда, вынюхиваете. Я вас не приглашал в гости, так что
лучше бы вам поскорей убраться отсюда.
С этими словами Владимир ухватил меня за руку
и вытолкал за дверь. Замок щелкнул. Я осталась стоять на лестнице в фартуке и с
раскрытым ртом. Замок щелкнул еще раз, дверь приотворилась, и на ступеньки
шлепнулись мое пальто и сумка.
В ближайшем кафе подавали кофе с булочками.
Что случилось с Владимиром? Надо же так взбеситься. Порывшись в сумочке, я
вытащила пачку сигарет и увидела номер телефона. Совсем забыла о подруге Розы.
И я позвонила. Элла оказалась дома и предложила приехать.
К моему изумлению, жила медсестра совсем
недалеко. В престижном районе с отличными апартаментами. Квартира ее была чуть
ли не больше жилья Владимира. Безукоризненный ремонт, стерильная чистота.
Гостиная, куда меня провели, поражала антикварной мебелью и гигантским
зеркалом. Правильно истолковав мой изумленный взгляд, Элла улыбнулась и
пояснила:
– Мы с сыном вовсе не богаты, живем на
зарплату медсестры. А хоромы получили вместе со всем содержимым в наследство.
Так что в мае придется красоту продавать: нет денег на ее содержание. Но пока
пользуемся.
Мы посетовали на дороговизну и непомерную
квартирную плату, потом медсестра сказала:
– Хотели что-то узнать о Розе?
– Меня очень удивило, когда вы обронили,
что всей палатой родили детей 15 октября. Разве Роза не пришла делать аборт?
– Нет. Когда мы познакомились, у нее выпирал
просто огромный живот, да и рожать Розу увезли первой из нас. Правда, не
повезло ей.
– А что?
– Дитя появилось на свет мертвым. Было
ужасно потом смотреть на бедняжку. Мы случайно попали в необычный родильный
дом. Там проводили эксперимент: клали в одну палату мать и новорожденного. Мы
кормим младенцев, а она отвернется к стенке и молчит. Правда, что господь ни
делает, все к лучшему. У Розы уже был Никита, и прокормить второго ребенка ей
было трудно – ни мужа, ни родителей. В нашей палате собрались одни неудачницы,
мамаши незамужние. Только у Верки потом судьба хорошо сложилась – нашла мужика,
родила еще двоих. Просто отлично живут. У них пекарня и булочная-кондитерская.
На очень бойком месте открыли, прямо возле вещевого рынка «Динамо». Дети удачные
такие – вежливые, ласковые, отлично учились. Не то что мой Коля – вечно из
класса в класс последним переходил. Вот у Нади Кристина тоже великолепно
успевала, могла в университет поступить. Кит у Розы – замечательный парень. А
мой! – Она махнула рукой.
– Точно знаете, что младенец Розы умер?
– Конечно. Ей ни разу его не принесли,
даже не показали. Грудь сразу бинтами перетянули, принялись таблетками пичкать,
чтобы молоко пропало.
– И вы все четверо потом дружили?
– Я больше общалась с Розой. Надя мне не
нравилась – крикливая, бесцеремонная и к бутылке постоянно прикладывалась.
Розочка пыталась ее вразумить, да куда там. Черного кобеля не отмоешь добела. А
дочка у нее замечательная была. У них роман с Никитой завязался, да Роза ни в
какую не соглашалась ее невестой считать. Правильно, конечно. Куда в таком
возрасте жениться, к матери на шею?
– Роза нуждалась?
– Не очень. Отец Никиты регулярно
присылал деньги. И потом, подруга много работала – бралась ухаживать за
лежачими больными. Такой тяжелый труд, но великолепно оплачивается.
– Она жила одна с сыном? Что-то не очень
верится. Интересная молодая женщина.
– Ее съедала просто патологическая любовь
к Никите. У того с детства – все самое лучшее. Раз в год обязательно возила
ребенка на море, потом отдала в английскую спецшколу. Одевала как принца, все
прихоти выполняла. И представляете, не разбаловала. Чудесный мальчик получился,
ласковый, как теленочек. Но стоило в доме появиться постороннему мужчине – Кит
заболевал. Насморк, кашель, температура – просто аллергия на предполагаемого
отчима. В конце концов Роза плюнула на мужиков и жила монашкой. Правда…
И Элла замолчала.
– Что?
– Года два тому назад случайно увидела ее
с мужчиной. Импозантный такой, старше ее, явно хорошо обеспеченный. Они сидели
на веранде кафе. Я на следующий день позвонила ей и спрашиваю: «Кавалера
нашла?» А Розочка смеется: «Почему бы и не найти? Кит уже большой, пора и свою
судьбу устраивать». Потом, правда, рассказала, что ухажер женат. Но супруга
тяжело больна, скоро умрет, он не хочет ее огорчать, поэтому Розе следует
подождать. Помнится, я пожалела тогда подругу – такие сказки об умирающих женах
часто рассказывают. А потом оказывается, что драгоценная половина здоровее
буйвола и даже родить собирается.
– Так и вышло, да?
– Нет, как раз наоборот. Владимир не
обманывал Розу. Его жена и впрямь умерла, да как страшно. Оказывается, супруга
Резниченко прикладывалась к бутылке и в один из запойных дней выпала из окна.
Владимир сразу предложил Розе переехать к нему. Но как-то неудобно приводить
любовницу в дом на следующий день после похорон. И подруга прикинулась нянькой
младшего сына – тому и года нет.
– Интересно получается, – вставила
я, – жена умирает, совсем больная, он ее не любит, живет с другой уже
несколько лет, а сыну нет и года?
Элла закурила сигарету.
– Это не моя тайна, Розочка доверилась
просто потому, что более близкого человека у нее не было. Я не могу
рассказывать все детали.
– Вы любили Розу?
– Очень.
