– Скучаю последнее время, заняться нечем.
Вот решила попробовать себя в журналистике, но не знаю, с чего начать.
Казик заулыбался.
– А это Михаил Иванович подскажет – он
владелец радиовещательной компании, ему и карты в руки.
Я хищно посмотрела на мужчину. Тот вздохнул и
спросил:
– Какая область привлекает больше всего:
искусство, новости, спорт?
– Уголовная хроника, – выпалила я
радостно.
– Ну, это неженственно, – влезла
Сонька, – трупы, расследования, совершенно неинтересно.
Мне как раз казалось, что очень даже
интересно, но я не стала спорить, желая произвести на работодателя
благоприятное впечатление.
– Посоветуйте, с чего начать?
– Хотите, отвезу в отдел информации,
попробуете себя в новостях?
Я радостно согласилась, и мы с ним двинулись
на радио.
В коридорах современного здания носились люди
с кипами бумаг в руках. Мы прошли в большой зал, разделенный перегородками на
маленькие отсеки. Быстро лавируя между тесно поставленными столами и отвечая на
бесконечные вопросы и приветствия, Михаил Иванович подвел меня к молодой
рыжеволосой женщине, перед которой мигали экраны сразу трех компьютеров.
– Привет, киска, – бросил он. –
Что новенького?
– Пожар в кинотеатре, труп, найденный в
подъезде, открытие муниципального детского сада и новая песня, – ответила
киска, не поднимая всклокоченной головы.
– Значит, ничего особенного, –
протянул Михаил Иванович, – пустой денек, ничего суперинтересного.
– Можно попытаться раздуть скандал из
автомобильной аварии, – предложила женщина, – депутат парламента сбил
старушку и скрылся с места происшествия.
– Уже лучше, – обрадовался
начальник, – подготовь к пятичасовому выпуску. Но все равно перца не
хватает, одна преснятина.
– А если сделать материал из
больницы? – предложила я.
Киска наконец удостоила меня взглядом.
– Ну и что там случилось?
– Масса интересного. Подмена младенцев,
торговля новорожденными детьми.
– Восторг! – сообщила
выпускающая. – Откуда вам это известно?
– Информаторы сообщили, – гордо
проговорила я.
– Так, – решил Михаил
Иванович, – выдай ей временное удостоверение, диктофон, блокнот и десяток
ручек, пусть едет в эту клинику и разнюхает все как следует. А вы, – он
повернулся ко мне, – бегом на первый этаж – там моментальная фотография,
потом снова сюда.
Я понеслась выполнять приказ. Через пятнадцать
минут в сумочке лежало красивое бордовое удостоверение, на лицевой стороне
которого было золотом вытиснено – «Пресса». Не чуя под собой ног от радости,
новоявленная журналистка поехала в клинику.
Оказалось, что в больнице имеется
пресс-секретарь: приятного вида мужчина в безукоризненном сером костюме. Глаза
его смотрели внимательно, голос звучал участливо, манеры были вкрадчивые.
– И что вас заинтересовало в нашей
клинике? – принялся он выпытывать.
– Сейчас со страниц газет и журналов, с
экранов телевизоров и из радиоприемников на простого москвича обрушиваются горы
негативной информации. Войны, голод, нестабильность национальных валют,
страшные болезни, детская смертность. Неудивительно, что многие впадают в
депрессию, заболевают, чувствуют усталость, разбитость. Наша радиокомпания
хочет ввести новую рубрику «Приятные известия». Будем сообщать о радостных событиях,
об удачно сделанных операциях, о спасенных людях.
Я перевела дух – надо же, как складно спела.
Пресс-секретарь пришел в восторг, и мы принялись выбирать темы для репортажей.
– Думается, – продолжала я с видом
акулы пера, – что материал из родильного отделения – это то, что надо.
Представляете, какая конфетка может получиться: много лет тому назад в клинике
рожала женщина, причем абсолютно бесплатно. Теперь здесь же производит на свет
ребенка ее дочь, рожденная в клинике. И опять бесплатно. Да слушатели будут
рыдать. Если еще придумаем, что и те и эти роды принимала одна и та же
акушерка! Восторг! У вас есть архив?
– Конечно, – заверил
пресс-секретарь, – и все документы хранятся в изумительном порядке. Да ни
в одной клинике нет такой аккуратности, как у нас!
И мы двинулись в архив. Хранилище размещалось
в подвале. Насколько хватало глаз тянулись ряды стеллажей, заставленные
историями болезней.
– Сейчас мы, конечно, все
компьютеризировали, – гордо сказал пресс-секретарь, – оригинальные
документы храним в течение двадцати пяти лет. Потом карточка уничтожается, но
информация сохраняется на жестком диске. Представляете, сколько труда вложили
сотрудники архива, когда создавалась база.
– Значит, можно получить информацию о
том, кто лежал у вас в родильном отделении лет восемнадцать тому назад?
– Запросто, назовите день, и я точно
сообщу, сколько было женщин и младенцев.
Я затребовала 15 октября. Мужчина ловко
защелкал мышью, и на экране появилась надпись «База данных родильного
отделения. Назовите пароль».
– Вы зашифровали вход? – удивилась
я.
– Конечно, клиника свято блюдет врачебную
тайну. Даже если любопытствующий доберется до компьютера, он не сумеет войти в
файл. А пароль у нас замечательный, просто находка для родильного отделения,
очень остроумно.
И он набрал на экране слово «Аист». Картинка
сменилась, появились столбцы фамилий и какие-то цифры.
– Пожалуйста, – удовлетворенно
вздохнул мой собеседник. – 15 октября. В отделении лежали 32 женщины.
Всем, как тогда было принято, помощь оказали бесплатно, вот список.
По экрану побежали строчки, я увидела знакомые
имена: Роза Седых, Нелли, Вера, Элла. Да, учет вправду поставлен здорово.
– В этот день наблюдались смертельные
случаи?
– Нет, они вообще сейчас редкость.
Акушерство достигло такой стадии развития, когда жизнь роженицы практически вне
опасности.
– А ребенок?
– Всякое, конечно, случается, но 15
октября, слава богу, все оказались живы и здоровы.
– Вот женщина Роза Седых, кто у нее
родился?
– Девочка, судя по всему, здоровехонькая,
вес 3.520, рост 52 см. Мать, очевидно, была счастлива. Хотя, – мужчина
внезапно нахмурился. – Данный случай не для печати.
– Почему?
