Визиты к нам домой были не лучше. В роскошно
обставленной столовой сидели до зубовного скрежета воспитанные люди и тихими
голосами обсуждали фарфор эпохи Мин. Размеренно, благородно, ужасно нудно.
Никаких домашних животных, выпрашивающих кусочки, никаких веселых детей. Больше
всего Терезку испугала Маня: через каждое слово девочка вставляла «пожалуйста»
и чинно ела торт маленькой вилочкой. Небось ребенка бьют целый день напролет,
надо бежать от этих людей, роняя на бегу тапки, потому что больше изображать
благообразную девицу Тереза не могла. Хотелось сделать что-нибудь крайне
неприличное – пукнуть в гостиной, поковырять в носу, рыгнуть после обеда. От
постоянного напряжения у женщины началась бессонница.
– Я ведь полька, – оправдывалась
Терезка, – характер взрывной, импульсивный. Наору и тут же забуду. Лева
мне жутко понравился, но как выжить с таким? Видно, не судьба.
– Ой, судьба, судьба, – завопила
Маня и принялась рассказывать правду про Левку.
Раскрасневшаяся Тереза ухватила руками кусок
торта и, увидев, что на мизинце приклеился крем, немедленно облизала палец. Я
радостно вздохнула и тоже пальцами схватила «картошку».
– А что такое кошачий ресторан? –
поинтересовалась Зайка.
– Есть одна идея, но вам не понравится.
– Почему? – удивился Аркадий.
– Потому что это такой ресторан, куда
хозяин придет со своим питомцем и вместе с ним поест. Один зал для собак,
другой для кошек, третий для всяких мелких грызунов. Обычно в ресторан с
животными не пускают, а в мой человек не войдет без четвероногого друга. И меню
особое. Кошкам, например, подадут мышей.
– Здорово придумано, – одобрила
Маня. – А почему вы решили, что нам не понравится?
– Ну, у вас ведь нет собак!
– У нас? – изумилась Зайка. –
Да в доме живут четыре собаки и две кошки.
– Так где они, почему вы их
спрятали? – растерянно спросила Тереза. – Я страстная собачница и
кошек люблю.
– Казик велел убрать животных, сказал,
что тебе не понравится, если будут морду в тарелку тыкать, – пробормотала
Наташка.
Секунду все молча смотрели друг на друга,
потом покатились с хохоту. Разбуженный Александр Михайлович недоумевающе
смотрел на нас из своего кресла. Маня бросилась за животными, и через пару
минут они все ворвались в гостиную, к полному удовольствию Терезы. В самый
разгар веселой суматохи растворилась дверь и на пороге нарисовался одетый в
безукоризненный костюм Левка.
– Прошу простить меня, госпожа
Ямпольская, за отвратительное поведение. Не могу понять, как такое
приключилось, – завел могильным голосом Арцеулов. – Может, успеем на
второе отделение концерта, совершенно забыл про билеты.
– Засунь билеты знаешь куда? –
выпалила Терезка. – Терпеть не могу симфоний, давай лучше у телика в
«Скраббл» сыграем. Я-то тебя живо опять обставлю, крикун эфиопский!
Изумленный Левка разинул рот, мы все
захохотали как ненормальные.
Глава 41
На следующий день я решила поехать по новому
адресу Ленки, данному в письме. Разложив на сиденье карту, долго искала нужную
улицу и обнаружила ее возле Митинского кладбища. По скользкой февральской
дороге верный «Пежо» добирался до кладбища почти сорок минут. Дома здесь
выглядели мрачно, дул пронизывающий ледяной ветер. Давно заметила, что на кладбищах,
как правило, жуткий холод. Из окон здания, где проживала Ленка, открывался
милый вид на надгробья. Надо же поселиться в таком месте.
По старой, но довольно чистой лестнице я
влезла на второй этаж и позвонила в квартиру. Дверь распахнулась не сразу. В темном,
грязноватом коридорчике стояла тщедушненькая девица лет восемнадцати.
– Давай, – проговорила она жадным
голосом, – принесла?
– Ищу украинскую девушку по имени
Лена, – быстро сказала я.
Девица разочарованно выглянула на лестницу.
– Вы одна?
Потом повнимательней посмотрела на меня, и в
ее глазах загорелась надежда:
– Зачем пришли?
Худенькие руки девочки тряслись, спутанные
волосы падали на лицо, судя по всему, ее здорово ломало. Небольшой укол
ненадолго превратит эти руины в человека.
– Ищу Лену из Украины.
– Она здесь жила со мной. Дай денег, все
расскажу.
Я вытащила ассигнацию. Девчонка ухватила
бумажку и с криком: «Сейчас приду!» – побежала вниз. Я пошла в комнату. В
квартире их было две, из той, что побольше, можно пройти в другую – поменьше.
В большой, служившей, очевидно, гостиной,
стоял зверский холод. Окно, открытое нараспашку, впускало в помещение мерзлый
февральский воздух. Я закрыла его. Обеденный стол, примостившийся у стены, был
завален грязными тарелками, пустыми бутылками, черствыми ломтями багетов. Из
пепельницы горой высыпались окурки дешевых синих «Дымков».
В меньшем помещении взору открывалась
неубранная постель. Наволочка чернее асфальта, простыня в подозрительных
пятнах, пододеяльник отсутствовал. На подоконнике засохшая герань в треснувшем
горшке. Повсюду горы пыли.
Кухня маленькая – только плита да раковина –
поражала чистотой. Отсутствовал всякий запах пищи. Похоже, здесь не готовили, а
питались консервами, если только вообще питались. Насколько знаю, многие
наркоманы перестают есть, им вполне хватает воображаемой пищи. Ванная оказалась
больше кухни. Практически никакой косметики, два обмылка в мыльнице, рваное
полотенце на регистре, зубная паста, крем и шампунь. Унитаз без круга и крышки.
Я вернулась в гостиную и закурила. В квартире
стало заметно теплее, и я сняла пальто.
Вот, значит, куда переехала Ленка из
«Негреско». Да уж, небо и земля. Дорогой пансион и эта грязная нора. Входная
дверь хлопнула. Неопрятная девица ворвалась в комнату. Выглядела она заметно
лучше. Глаза блестели, щеки приобрели розоватый оттенок.
– Хочешь кофе? – обратилась хозяйка
ко мне и, не дожидаясь ответа, грохнула на стол банку «Нескафе», полуотбитую
чашку и обломанную ложку. – Извини, сахара нет.
Я заверила ее в своей любви к растворимому
напитку без сахара и спросила:
– Откуда знаешь Лену?
– Вместе работали одно время в «пип-шоу»
у Коли, а потом Ленка мужика нашла, он ее содержать стал. А мне так не повезло,
на иглу подсела, Коля и выгнал.
