Онлайн книга «Дантисты тоже плачут»
Неожиданно я заснула и проснулась только около одиннадцати. Дома никого не было. Попив в одиночестве кофе и поиграв с близнецами в козу, я решила поехать к стоматологу и поставить многострадальный штифт. Владимир сам принял меня. Усадил в белое кресло, сунул в рот зеркальце и онемел. – Что это? – Временный зуб! – Кто вам ставил такое? Я рассказала врачу о Матрене Ивановне и клее для ногтей. Дантист схватился за голову. – Как теперь отдирать данную конструкцию? И ведь держится как влитой. – Может, оставить так, пока сам не выпадет? – Невозможно. Совершенно противоестественно ходить с приклеенным кукольным зубом во рту. Как можно быть такой идиоткой и согласиться на подобный эксперимент? – Очень раздражала дырка, – принялась оправдываться я, – а жвачка без конца выпадала, страшно неудобно. – Неудобно, когда в голове только одна извилина, да и то та, которая делит мозг на два полушария, – парировал Владимир, запихивая мне за щеки комочки противной ваты. Лишенная возможности говорить, я вынуждена была пассивно слушать врача. – Не встречал большей идиотки, абсолютная безмозглость, – кипятился стоматолог, протягивая стакан с водой, – эка невидаль, дырка. Можно подумать, что на вас все смотрят, да с вашими данными дырка погоды не сделает, не Мерилин Монро. Я обозлилась до крайнего предела и выплюнула отвратительную вату. Все, хватит, издеваться над моей внешностью разрешаю только домашним. Сейчас объясню, кто из нас больший дурак: – Кстати, теперь мне отлично известно, какая девушка убила Нелли и почему вы ее покрываете. За ширмой в углу кабинета послышался звон упавших инструментов, потом оттуда медленно вышла Ева. Лицо девочки было иссиня-белым, резко удлинившийся нос торчал, как сломанная ветка. Ева сделала несколько шагов и уселась на круглую табуретку, глядя на меня во все глаза. – Здравствуй, детка, – смущенно пробормотала я. – Папе помогаешь? Ева затравленно кивнула головой. Да что с ней случилось сегодня? Владимир подошел к дочери: – Тебе, с твоей аллергией, не надо долго сидеть в кабинете, поезжай домой. И он буквально вытолкнул ребенка в коридор. Потом велел мне открыть рот и принялся орудовать бормашиной. К моему удивлению, было совершенно не больно, только от жуткого звука делалось страшно. Наконец манипуляции закончились, и стоматолог торжественно поднес к моему лицу зеркало. Надо признать, дело он знал. Вставной зуб выглядел потрясающе настоящим. Пока я радостно оглядывала обновку, дантист вымыл руки и сказал: – Даша, не выдумывайте тайн, где их нет. Нелли напилась и упала из окна, очень прошу, оставьте мою семью в покое, вы не милиционер, а просто любопытная баба. Не скрою, ваша семья мне симпатична, но не хочется становиться объектом любительского расследования. Пожалуй, следует сообщить о вашей неуемной активности полковнику. Я онемела от негодования. Ну, хладнокровный негодяй, погоди. Это я пойду завтра к полковнику и выложу всю информацию, посмотрим, как ты завертишься. Словно подслушав мои мысли, Владимир усмехнулся. – Чтобы обвинять человека, следует иметь вещественные доказательства, улики. Иначе обвинения выглядят клеветой. Так-то. Он продолжал нагло улыбаться. Я не выдержала: – Есть улики, и весьма серьезные. И правда, следует идти к полковнику! С этими словами я встала и быстрым шагом вылетела из кабинета. К ужину неожиданно приехала Ева. Девочка принесла очередное задание по французскому. Пришлось заниматься почти до десяти. Дома практически никого не было, и мы сели ужинать вчетвером: Кеша, Зайка, Ева и я. Остальные отказались пить чай на ночь и разошлись по спальням. Я же в особенности хорошо засыпаю после чашки кофе. Было уже поздно, и я предложила Еве остаться на ночь. Ароматный черный кофе почему-то показался особенно горьким, и я насыпала в чашку еще две ложечки сахара. Размешала и с наслаждением выпила. Слегка закружилась голова. Минут через десять глаза стали слипаться, рот раздирала зевота. Погрешив на магнитную бурю и связанные с ней скачки давления, я попрощалась с Евой и пошла спать. В спальне на кровати самозабвенно дрых под одеялом Федор Иванович. Последнее время мопс полюбил спать со мной, причем делал он это весьма оригинально. Стоило уютно устроиться на животе и смежить веки, как Хучик, напряженно сопя, влезал с головой под одеяло и сворачивался тугим клубочком на антифасаде. Сбросить спящего мопса непросто. Подкинутый в воздух, он меланхолично шлепался на прежнее место, спихнутый ударом в бок – упорно лез назад. Стоило жертве повернуться на спину, как Федор Иванович оказывался на животе. Вот и сегодня, не успела я блаженно закрыть глаза, как на моем заду принялся устраиваться мопс. Бороться с ним сил не было, спать хотелось смертельно. Я проснулась от дикого собачьего визга и ощущения укуса. Зажгла свет и обнаружила пытающуюся убежать из комнаты Еву. Девочка почти выскочила в коридор, но столкнулась с прибежавшей на визг из соседней комнаты Машей. – Что случилось? – недоуменно спросила дочь. – Не знаю, – ответила я, откидывая одеяло. Хучик вел себя странно. Беспрестанно визжа, собачка пыталась сесть, но задние лапки не слушались, висели как перебитые. – Господи, – выдохнула прибежавшая на шум Зайка. – Кешка, смотри, его парализовало. Наташка взяла на руки замолчавшего Хуча. – А это что? – спросила Кока, наклоняясь. В руках у женщины заблестел шприц. – Мать, – строго сказал Аркадий, – что колешь? – Ничего, никакого шприца в спальне не было. – Где Ева? – неожиданно поинтересовалась Маня и выбежала в коридор. – Черт-те что, – резюмировала Наташка, и тут снизу послышались звуки драки и крики. Мы гурьбой кинулись в холл. У входной двери боролись девочки: одетая в пальто Ева и Маня в пижаме. Более толстая и сильная Машка явно побеждала. Она села верхом на противницу и кричала: – А ну, говори, зачем полезла ночью со шприцем в мамину спальню! – Маня, прекрати, – сказал Аркадий. – Нет уж, – возразила сестрица, слезая с Евы, – пусть сначала объяснится. |