– Никуда я не лезла, – угрюмо
пробормотала Ева, поднимаясь с пола, – услышала собачий визг и прибежала.
– Ты убегала из комнаты, а не вбегала в
нее, – заметила я.
– И почему собралась ночью выйти на
улицу? – медленно протянула Зайка.
– В колледж боялась опоздать, –
огрызнулась Ева.
– В пять утра? – изумилась
Наташка. – Ну-ка быстро рассказывай правду.
– Сейчас, – пробормотала Ева и,
рванув на себя дверь, выбежала вон.
Мы полетели за ней. Впереди неслась в
развевающейся ночной рубашке Наташка, за ней топала Маруся, следом за ними бежали
Кока и Зайка – обе в красных халатах, последними плелись мы с Аркадием – сын с
палкой, я на подгибающихся ногах. Почему-то меня сильно тошнило. Когда
лидирующая группа преследователей вылетела на шоссе, мы, отстав окончательно,
остановились.
– Бред, – резюмировал Кешка, –
семья психов.
Тут послышались вопли, и мы увидели
приближающихся домашних, волочивших пойманную Еву. Через секунду все ввалились
в холл, замерзшие и злые. Кока потеряла тапки, Зайка разорвала халат. И все без
исключения грязные как черти.
– Ну, – весьма невежливо толкая Еву
перед собой в столовую, шипела Наташка, – ну, колись, зачем к Дашке в
спальню лезла.
– Отстаньте, – неожиданно заорала в
ответ девочка, – отстаньте, ублюдки, всех вас тоже убью, сволочи!
Она затопала ногами, замотала головой. С улицы
послышался вой полицейской сирены, визг тормозов.
– Кто вызвал милицию? – недоуменно
спросила Маня.
– Я, – послышался голос из темноты.
И мы с удивлением обнаружили в углу столовой
на диване Левку и Терезу в халатах. Но продолжить разговор не удалось – в
комнату влетели ажаны. Я побежала звонить Александру Михайловичу домой. Пока
старший патрульный оформлял протокол, прибыли полковник, Женя и врач. При виде
столь высокого начальства милиционеры стушевались, и Александр Михайлович
моментально взял дело в свои руки. Сначала велел одному из патрульных отвести
Еву в машину и стеречь ее там. Потом взял шприц и, отдавая его Жене, сказал:
– Скорей всего куча отпечатков, и все
ненужные. Кто из вас трогал это?
– Я, – сказали Аркадий, Кока и Маня
разом.
Женя хмыкнул и вытащил из чемодана коробку с
краской:
– Придется взять у всех отпечатки
пальцев.
– Рассказывайте, – велел Александр
Михайлович.
Перебивая друг друга, домашние изложили
события. Полковник задумчиво пыхтел сигаретой, потом неожиданно спросил:
– Почему у тебя на заду кровь?
Я ухватилась рукой за пижамные штаны. И
правда, кровь. К тому же Мадам Сижу немилосердно болела. Врач абсолютно
бесцеремонно оттянул резинку пижамных штанов и хладнокровно оповестил:
– На правой ягодице след укуса собаки.
– Хучик! – завопила Маруся и
унеслась прочь.
Женя понюхал шприц:
– Похоже, в нем был новокаин! Очень
странная идея – делать ночью тайком обезболивающий укол.
– Слава богу, не яд, – проговорила
Зайка.
– Для меня яд, – медленно
проговорила я, с ужасом понимая, что Ева замыслила самое настоящее убийство.
– Почему? – заинтересовался
полковник.
Пришлось рассказать про аллергический шок в
клинике Владимира. Вернулась Маня, неся на руках несчастного мопса. Банди и
Снап, не понимающие, что происходит, потерянно бродили по столовой.
Задние лапки отказывались служить Федору
Ивановичу. Было больно смотреть, как он с изумлением пытался сесть. Женя
поглядел на мопса, вздохнул, достал иголку и ткнул Хуча в объемистую ляжку. Но
укол не произвел на подопытного никакого эффекта.
– Так, – пробормотал эксперт, –
не волнуйтесь, это просто новокаиновая блокада. Все лекарство досталось псу. К
утру, наверное, онемение пройдет. Не понимаю, как такое получилось.
Зато понимала я, о чем и оповестила
присутствующих.
– Вечером выпила кофе и ужасно захотела
спать. Хучик вечно устраивается у меня на спине. Когда Ева вошла, чтобы ввести
мне новокаин, она воткнула иголку прямо через одеяло и попала в Хучика. Пес
завизжал как резаный и от страха укусил меня. Можно сказать, Федор Иванович
спас жертву от смерти. Если бы эта сумасшедшая ввела всю дозу новокаина, у меня
начался бы аллергический шок. К утру в кровати мог лежать бездыханный труп.
– Зачем Ева такое сделала? –
спросила Зайка.
– Откуда она знала про аллергию на новокаин? –
поинтересовалась Наташка.
– Вошла в кабинет, где меня приводили в
чувство, – пробормотала я, – а зачем покушалась на убийство, не знаю.
В столовую медленно вплыла Марта Игоревна:
– Ну и шум, спать невозможно. Прямо
бразильский карнавал. Выглянула в окно, а вы голые под дождем бегаете. Ну и
мода! Тереза, вы здесь? В халате?
– Засиделись вчера за «Скрабблом», –
принялся по привычке оправдываться перед бывшей тещей Лева, – до двух ночи
проиграли. Вот решил оставить Терезу переночевать. А где положить? Ирка спит,
все дрыхнут, пришлось вести к себе, но вы не подумайте чего…
– Лева, – перебила Арцеулова
Наташка, – мне абсолютно наплевать, когда и сколько ты трахаешься с
Терезой. На данном этапе волнует только одна проблема: почему Ева решила убить
Дашку.
– Чашка, из которой ты пила кофе,
конечно, вымыта? – поинтересовался Александр Михайлович.
– Нет, вот стоит на столике. Вчера все
рано ушли спать, у Ирки болела голова, а я поленилась сунуть ее в посудомойку.
Женя понюхал чашку. Потом задумчиво
пробормотал:
– Пока ничего не скажу. Думаю, найдем
следы снотворного.
– Да что тут, в конце концов,
произошло? – изумилась Марта Игоревна, не понявшая ни слова.
– Сами не знаем, – ответила Зайка.
– Попробуем разобраться, – пообещал
Александр Михайлович.
Глава 43
На следующий день домашние выползли в столовую
только к часу дня.
– У нас что, – изумилась
Ирка, – ночью пожар был? Весь холл в грязи!
– Вы ничего не слышали? – изумилась
Наташка.
