– Она его всего год тому назад купила и
ездила первое время в том же ряду, что и автобус. Тот остановится, и мама
тормозит. Цирк! Потом научилась и рулила вовсю. Она вообще все хорошо делала:
готовила, шила, вязала.
«Лучше всего у Седых получались смертельные
уколы», – подумала я, но вслух спросила:
– Автомобиль на ходу? Хочешь, поучу?
Юноша оживился.
– «Жигули» новехонькие, мама на них ни
разу не жаловалась. Очень хочется научиться, но сейчас не могу, гостя жду.
Я отхлебнула из чашки и даже расстроилась.
Надо же, какой отличный напиток сварил хозяин. И почему это у Аркашки вечно
получается невыпиваемая бурда?
– Скажи, у Розы было много подруг?
– Нет, – задумался Кит, – всего
четыре, да и те нечасто приходили. Мама постоянно работала. А когда нанималась
за калеками ухаживать, так и жила у хозяев, даже на выходные не приходила.
Правда, платили здорово.
– А вот эту женщину никогда не видел?
Никита вгляделся в снимок:
– Нет. Такая не появлялась, молодая
слишком. Мамины знакомые все вокруг сорока.
– А любовник был?
– У кого? У мамы? Не смешите. Лет ей
сколько?!
Я вздохнула. Когда-то Кешка на полном серьезе
говорил, что после тридцати застрелится, так как не хочет жить стариком!
Кажется, и Никита считает всех сорокалетних развалинами. А мы, между прочим,
еще ничего!
Беседу прервал домофон. Через пару минут в
прихожей послышался знакомый голос, и в комнату, потирая замерзшие руки, вошел
Владимир. Увидев меня, стоматолог застыл, потом улыбнулся улыбкой крокодила и
поинтересовался:
– Какого черта вам тут надо?
– А вам? – не осталась в долгу я.
– Опять вынюхиваете? Крыса любопытная.
– Сам подлый врун.
– Если бы не лезли везде со своим длинным
носом, Ева спокойненько училась бы в интернате. Бедная девочка!
– Действительно, несчастный ребенок.
Выкинул мать из окна, хотел чужой тете бяку сделать. Утютюшенька наша!
– Ты еще издеваешься, подстилка
милицейская! – взревел стоматолог и вытащил из-за пазухи здоровенный
пистолет.
– Не надо, – завопил испуганный
Никита, – не убивайте ее здесь. Мама только что ремонт сделала, и ковер
новый.
Боясь за свою мебель, он повис на руке врача.
Тот попытался освободиться, но я уже летела во весь опор на улицу. За спиной
мне слышалось тяжелое дыхание и щелчок взводимого курка. Ноги понесли прямо по
шоссе. Как назло, в темный февральский вечер вокруг никого не было. Убийца
настигал, он страшно топал. Вдруг, о счастье, впереди замерцал огонек
милицейской мигалки. С душераздирающим воплем «помогите!» я кинулась наперерез
«раковой шейке». Из-за руля, на ходу выдергивая пистолет, выскочил довольно
пожилой патрульный. Я рухнула на широкую, надежную грудь стража закона,
обтянутую чудесной синей формой.
– Что произошло? – осведомился
милиционер. – Вас ограбили, отняли пальто и сумочку?
Я обернулась, чтобы указать на преследователя,
но переулок был пуст. Владимир испарился. Или мне показалось, что он пытался
убить меня?
Холод пробрался до самых костей. И здесь
сообразила, что пальто, перчатки, шапка и сумка остались у Никиты. Морозным
февральским вечером неприятно оказаться на улице в тонком кашемировом свитере и
юбке. Хорошо, не имею привычки снимать при входе обувь, и тепленькие сапожки
остались на ногах. Патрульный усадил меня в нагретую машину и угостил дешевой
сигареткой.
– Сейчас проедем в участок и оформим протокол.
Помните приметы грабителя?
– Может, не надо? – вздрогнула я,
вспомнив об Александре Михайловиче.
– Девушка, – нахмурился
милиционер, – это гражданский долг. Благодаря вашему участию сумеем
поймать уголовника, и он больше не причинит никому вреда.
Пришлось ехать в участок и выдумывать приметы
разбойника. Через час за мной прикатила Наталья.
Глава 47
От всех треволнений спать пошла рано. Еще не
было и десяти, когда я потушила свет в спальне. Несколько минут тщетно пыталась
сбросить Хуча на пол, потом мирно и сладко заснула.
Через какое-то время резкий холодный воздух
ворвался в комнату. Я открыла глаза и увидела, как распахнулось окно. Надо же,
Ирка не закрыла защелки. Пришлось вылезать из теплой норки, но не успела я
встать, как на фоне окна появилась чья-то голова.
Я быстренько подскочила к двери и прижалась в
пространстве между косяком и шкафом. В комнату бесшумно пролез мужчина. В
сумеречном лунном свете он быстро подошел к кровати, приставил пистолет к
подушке и нажал курок. Раздался тихий щелчок, в воздухе запахло кислым.
Убийца отогнул одеяло и выругался, жертвы в
кровати не было. Осоловевший Хуч принялся радостно повизгивать и лизать мужчине
ноги. Воспользовавшись тем, что убийца наклонился к собаке, я рванула на себя
дверь и с диким визгом: «На помощь!» – ринулась в коридор. Захлопали двери,
повыскакивали заспанные домашние. Я неслась вниз по лестнице, крича от ужаса.
За мной, ничего не понимая, бежали дети, Зайка, Наташка и собаки. Мы выскочили
в холл.
– Мать, что случилось? – вопрошал со
второго этажа Кешка.
Но от ужаса голос не повиновался, и из горла
исходил невразумительный лепет.
– Там, в комнате…
– Пойду посмотрю, что там, – сообщил
Аркадий, – скорей всего мышь. Весь дом перебудила, с ума сойти, ни сна, ни
отдыха измученной душе.
В эту секунду в дверь позвонили. Не удивляясь
визиту гостей в два часа ночи, Зайка распахнула дверь, и холл моментально
заполнился народом. Громко топая форменными ботинками, вошли Женя, врач,
Александр Михайлович и четверо патрульных. Последние вели перепачканного и
окровавленного Владимира. Помещение моментально наполнилось запахом сигарет,
мокрой шерсти и крепкого одеколона.
– Всем привет, – сообщил Александр
Михайлович, – не спим?
– Нет, вы только поглядите, –
раздался голос Кешки.
Все задрали головы вверх. На втором этаже
стоял Аркадий с простреленными одеялами и подушкой.
– Сколько раз можно повторять, что нельзя
ничего трогать на месте преступления, – в сердцах вскричал Женя, – ну
какого черта тащить сюда постельное белье. Уже все залапал. Мне надо посмотреть,
как оно лежало на кровати. Что ты там еще хватал?
