На работе ее жизнь была вполне удовлетворительной, но не радостной.
Джо присоединился к Обществу добровольной охраны, которое состояло из мужчин, по возрасту не подошедших к службе в регулярной армии или не подлежащих призыву, — врачей, шахтеров, учителей и водителей трамваев. Их работа заключалась в том, чтобы защищать город от мародеров, они были в форме и носили оружие. Джо этим очень гордился и регулярно посещал тренировочные занятия.
Хелен стала немного помягче. Ди начала приносить домой письма Сильвии, которые та посылала ей на адрес больницы. Из них они узнали, что у Сильвии родился сын.
— Я хочу увидеть ее, — сказала Хелен.
— Но это невозможно, мам. Она не пишет обратного адреса, и ребенка она родила не в больнице.
Шло время, и Хелен поняла, что ее дочь отвергла ее и она не сможет увидеть своего внука. Волосы ее начали седеть, глаза потухли.
— Потом будет проще, — пыталась успокоить ее Ди. — Война закончится, мы найдем Сильвию и опять будем счастливы.
На лице Хелен появлялась слабая улыбка. Здоровье ее стало ухудшаться, у нее часто случались приступы головокружения.
Удар, обрушившийся на них, оказался полной неожиданностью.
Однажды утром, когда Ди пришла на работу, ее встретила дежурная сестра. Вид у нее был встревоженный.
— Хорошо, что ты пришла. Иди, посмотри на новую больную на пятой кровати. Ее привезли два часа назад, и она все время повторяет твое имя.
Женщина на пятой кровати выглядела худой и измученной, ее голова была вся в бинтах. Несмотря на это, Ди ее тут же узнала:
— Сильвия… ох, Сильвия…
Сильвия открыла глаза, ее губы слабо дрогнули в улыбке.
— Ди… это ты… — пробормотала она.
— Да, это я. Что с тобой случилось?
— Бомба попала в дом… обрушилась стена… меня вытащили, но…
Ее голос сорвался.
Ди придвинула к кровати стул, села и, сжав ее руку, ближе наклонилась к ней:
— Где ты была? Почему не хотела увидеться с нами? Мама просто сама не своя от беспокойства.
— Мне не хотелось позорить ее. Как бы она все объяснила соседям?
— Ты для нас значишь больше, чем соседи. А что Фил? Где он?
— Фил… погиб в Дюнкерке. Остались только мы с малышом, но… я не знаю, где он. Когда нашли меня, его, должно быть, тоже нашли. Но где он… где мой малыш?
Голос ее звучал как в агонии.
— Его, наверно, отправили в другое отделение, — пыталась успокоить ее Ди. — Я сейчас пойду, узнаю.
Она вышла из палаты и связалась по телефону с врачом спасательной бригады, который обещал перезвонить через несколько минут. Потом она позвонила матери. Хелен даже вскрикнула, услышав, что Сильвия нашлась.
— Я иду, иду. Скажи ей.
Ди вернулась в палату. Сильвия снова закрыла глаза, и лучше было дать ей поспать. Быстрый взгляд на запись в карточке почти не оставлял надежды. Состояние Сильвии было критическим.
У Ди были другие больные, которые ждали ее. Но пока она занималась ими, ее глаза без конца возвращались туда, где лежала Сильвия.
«Поторопись, — мысленно шептала она матери, — пока еще осталось время».
К ней подошла дежурная сестра. Ди коротко ей все объяснила и сказала, что скоро придет ее мать.
— Побудь с ней, — сказала сестра. — Другие могут подождать.
— Где она? — спросила Хелен, входя в палату.
— Мам, приготовься. Все очень серьезно.
Сильвия открыла глаза, когда Хелен подошла к постели. Ди почувствовала облегчение, увидев, как женщины потянулись друг к другу. В этот момент дежурная сестра сделала ей знак подойти. Ее лицо выражало сочувствие.
— Боюсь, у меня плохие новости, — сказала она. — Ребенок был уже мертв, когда его нашли.
— О нет… — прошептала Ди. — Как я могу сказать ей об этом?
Хелен лихорадочно говорила:
— Как только врачи разрешат, я заберу тебя домой, тебя и ребенка, и ты будешь жить с нами, и мне наплевать, что скажут соседи. У нас все, все будет хорошо. Вот увидишь.
— О да, мама… пожалуйста… ты полюбишь Джо. Я назвала его так в честь папы.
— Я думаю, он и будет похож на него, — улыбнулась Хелен. — Мы все будем очень счастливы.
Ди не знала, верила ли сама во все это Хелен.
Глаза Сильвии закрылись, дыхание вырывалось короткими толчками, губы почти беззвучно шептали: «Мама… мама… мама…»
— Да, дорогая… я здесь. Держись.
Но Сильвия уже больше не могла держаться. Ее дыхание остановилось, руки упали.
— Нет! — Этот крик вырвался у Хелен, когда она обхватила руками безжизненное тело своей дочери. — Нет, ты останешься со мной! Мы поедем домой, я буду ухаживать за тобой… Сильвия… Сильвия!
Сотрясаясь от рыданий, она прижала дочь к себе, словно пытаясь вдохнуть в нее жизнь, снова и снова выкрикивая ее имя. Ди проверила пульс Сильвии, хотя знала, что это бесполезно. Ее сестра была мертва.
Хелен, всхлипывая, бережно положила ее обратно на кровать.
— Мы не потеряли ее, — пробормотала она. — Мы вырастим ее ребенка, и это будет все равно, как если бы она сама была с нами.
— Мам…
— Ведь мы можем это сделать, правда? Мы найдем ее ребенка и заберем его домой. Да, именно это мы сейчас и сделаем, именно это… именно это…
Ее дыхание перешло в протяжные хрипы. Она схватилась за горло, потом за сердце.
— Помогите! — крикнула Ди, стараясь поддержать Хелен за плечи.
Подоспела помощь. На лицо Хелен была наложена кислородная маска, но было уже поздно. Инфаркт, вероятно, был очень обширным, и через несколько минут ее дыхание остановилось.
— Иди с ними, — сказала дежурная сестра, когда двух женщин, положив на каталки, повезли в больничный морг. — Ох, бедная ты, бедная…
— Все это связано… — прошептала Ди. — Когда Сильвия ушла, моя мать ужасно страдала, но у нее оставалась надежда, что потом они все равно будут вместе. Смерть Сильвии убила ее. — Слезы заструились по ее лицу. — О боже! Что я скажу отцу? Его жена, его дочь, его внук — все в один день…
Ди всю трясло, когда Джо приехал в больницу. Его лицо было таким бледным, что в какой-то момент она испугалась, что может потерять и его.
Она рассказала ему, как все случилось, и добавила:
— Сильвия умерла у нее на руках.
— Значит, они снова нашли друг друга. Слава богу! Сильвия всегда была ее любимицей. — И мягко добавил: — А ты — моей.
До этого момента Ди не представлялось случая оценить всю душевную стойкость ее отца. Теперь перед ней был совсем другой человек, уверенный и сильный, который взял всю организацию похорон на себя, потому что, как он сказал Ди: «Ты и так хлебнула достаточно».
