Никогда не открывайте чужих шкафов, потому что
оттуда может выпасть скелет.
Английская пословица
Глава 1
Вот уже три дня, как над Москвой бушевала
настоящая буря. Старожилы говорили, что не помнят подобного декабря. Дождь с
липким снегом летел на ветровое стекло, дорога обледенела. Пытаясь обуздать
буквально рвущийся из рук «Пежо», я, чертыхаясь, вглядывалась в шоссе.
«Дворники» не справлялись с работой, и стекло было залеплено грязью.
Вдруг перед капотом в желтоватом свете фар
возникла нелепая высокая фигура. От ужаса я зажмурилась и буквально прыгнула на
тормоз. «Пежо» занесло. Несколько минут автомобильчик мотался из стороны в
сторону, потом заглох. На деревянных ногах я выбралась наружу и прямо под правым
колесом увидела мужской ботинок. Боже, задавила пешехода! И попробуй теперь
объяснить гаишникам, что этот идиот внезапно выскочил на мосту в полной
темноте. Как он вообще оказался здесь? В двух шагах такой уютный, светлый и
относительно теплый подземный переход. Все, сейчас заметут в кутузку!
Ботинок пошевелился. Быстрее кошки я обежала
капот. Жив! Может, ничего страшного? Открывшаяся перед глазами картина
впечатляла. В довольно глубокой луже лежал мужчина, одетый почему-то в светлый
плащ. Точнее, когда-то светлый, а сейчас потемневший от грязи. Я наклонилась.
– Вы живы?
Пострадавший слабо пошевелился и разлепил
веки. На меня глянули абсолютно бессмысленные глаза. Через секунду оживший
мертвец сел, похлопал вокруг рукой, выудил из лужи бифокальные очки, обтер их
полой и нацепил на нос. Взгляд сфокусировался, в нем появилась жизнь. Мужик
посмотрел на меня из лужи, снизу вверх, робко улыбнулся и хорошо поставленным
голосом произнес:
– Разрешите представиться, профессор
психологии Серж Радов.
Ошеломленная, я протянула ему руку и
пролепетала:
– Очень приятно, Даша Васильева.
– Очарован знакомством, – без тени
сарказма заявила жертва и, опершись на капот, встала на длинные, как у журавля,
ноги. – Прошу простить, поленился спуститься в переход и не заметил
машину. Понимаете, плохо вижу.
– Ничего, ничего, – промямлила я,
пытаясь унять дрожь в теле и испытывая невероятное облегчение от того, что он
жив и, кажется, вполне здоров.
– У меня никаких претензий, –
продолжал профессор, – наоборот, обязуюсь возместить ущерб, который нанес
машине, – и он указал пальцем на небольшую вмятину с левой стороны.
– Ни в коем случае, такая ерунда, –
запротестовала я.
Еще пару минут мы расшаркивались,
раскланивались и приседали друг перед другом, как китайские мандарины на
свадьбе. Наконец несостоявшийся труп сообщил:
– Что ж, пора домой, а то Изабелла станет
волноваться!
Я оглядела его повнимательней. Струи грязи
стекали по плащу, раскрасив одежду в немыслимый серо-буро-малиновый цвет. Брюки
промокли внизу насквозь и облепили худые ноги. Кудрявые, скорей всего русые
волосы тоже были заляпаны грязью, как и лицо. В таком виде просто невозможно
отпустить человека.
– Господин Радов, садитесь в машину,
подвезу вас до дому.
Профессор замахал руками:
– Ни в коем случае, вы уже и так потеряли
из-за меня пропасть времени.
– Не спорьте, – обозлилась я, –
давайте лучше продолжим разговор в машине, а не на ветру. Вы можете
простудиться, да и я сильно продрогла.
– Простите, – сказал профессор, снял
плащ и залез в машину.
Я выяснила, что он живет на Садовом кольце, и
тихо поехала в сторону Центра. По дороге Серж попросил меня остановиться и
выбросить плащ в мусорный бачок.
– Все равно вещь безнадежно
испорчена, – пояснил мужчина.
По дороге он развлекал меня милым разговором,
и, когда мы наконец подъехали к трехэтажному зданию, я была совершенно
очарована. Профессор оказался приятным собеседником и обаятельным мужчиной.
– Даша! – торжественно произнес он,
стоя у подъезда. – Убедительно прошу подняться к нам, выпить чашечку кофе.
Изабелла будет рада знакомству.
Я посмотрела на часы: в гости опоздала, дома
раньше десяти не ждут. Пожалуй, неплохо сейчас выпить горячего кофе и немного
успокоиться, а то ноги до сих пор противно дрожат.
Мы поднялись на второй этаж. Серж открыл дверь
и с порога закричал:
– Дорогая, ты где?
В квартире стояла тишина. Где-то слышался звук
то ли радио, то ли телевизора, диктор читал сводку погоды.
– Наверное, она в кухне, –
пробормотал Серж, – снимайте куртку, мойте руки и проходите сюда, в
гостиную, а я поищу Беллу.
С этими словами он ушел в глубь квартиры. Я
прошла в ванную, затем двинулась в гостиную. Большая, уютная комната освещалась
только торшером. В углу работал телевизор, новости закончились, и РТР
передавало какой-то боевик. В кресле, развернутом к экрану, сидела женщина.
Вернее, я от двери видела только рыжеволосую голову, откинутую на спинку.
Изабелла смотрела фильм.
Странно, что женщина не откликнулась на зов
мужа. Может, глуховата или телевизор заглушил его голос. Во всяком случае,
следовало поздороваться с хозяйкой. И я довольно громко произнесла:
– Добрый вечер!
Женщина даже не пошевельнулась, не повернула
головы. Я обогнула кресло и увидела лицо мертвенно-синего цвета, аккуратную
дырочку в правом виске, струйку крови, сползающую на щеку, шею и терявшуюся на
ослепительно красной блузке. Рука безвольно болталась у подлокотника, внизу
валялся маленький, словно игрушечный, перламутровый пистолетик. Госпожа
Изабелла Радова была окончательно и бесповоротно мертва.
Я тупо уставилась на убитую. Ноги снова стали
дрожать. Еле-еле двигая онемевшими конечностями, я, проклиная час, когда
согласилась выпить кофе, выползла в холл. Из коридора донесся взволнованный
голос Сержа:
– Дорогая, ты где?
Через секунду профессор вошел в холл и
растерянно произнес:
– Не понимаю, куда могла подеваться
Белла? В гостиной ее тоже нет? – спросил он у меня.
– Она в кресле, – деревянным голосом
произнесла я, – но, пожалуй, лучше туда не ходить, а вызвать милицию.
– Зачем? – изумился Радов и
решительным шагом двинулся к двери.
– Не надо, – слабо запротестовала
я, – там…
