Раздался жуткий грохот, бокалы на столе
отозвались похоронным звоном.
– Опять эта дрянь свалилась, –
заметил Петр.
– По-моему, портрет следует выкинуть раз
и навсегда, – заявила Анна.
– А ты не распоряжайся у меня в
доме, – ощетинилась Фрида.
На пороге появился Мишенька, он подошел к отцу
и принялся шептать что-то ему на ухо. Степан улыбнулся и потрепал мальчика по
голове.
– Люлю спит, утомилась, бедняжка. Давайте
обедать без нее, и потом она все равно на диете, несите мясо.
Мы принялись за изумительную ягнятину, потом
еще съели ванильный крем с печеными яблоками и выпили крепкий кофе. К
сожалению, погода начала портиться, и, чтобы не видеть гадкий снег, Степан
задернул тяжелые шторы в гостиной, куда мы перебрались после обеда. От весело
горевшего камина разливалось приятное тепло. Петр, Анна, Фрида и Кирилл
принялись играть в кинга, мы со Степой устроились за нардами. Около восьми мой
партнер взглянул на часы и проговорил:
– Пойду разбужу Люлю, а то ночью примется
по дому бродить!
Он вышел, я откинулась в кресле и зажмурилась,
как довольная кошка: хорошо провожу новогодние праздники, тихо.
Со второго этажа донесся крик:
– Кирилл, Кирилл, иди скорей сюда.
Что-то в голосе Степана заставило доктора
моментально бросить кинга. Мне тоже не понравилась интонация, и я пошла за ним
в будуар.
На большом бутылочного цвета ковре лежала на
спине Люлю. Ее халат был распахнут, и большая грудь бесстыдно вывалилась
наружу. Кирилл стоял возле женщины на коленях и отчаянно делал искусственное
дыхание. Степан лежал на диване лицом вниз, плечи его мелко тряслись. Я замерла
от ужаса. Наконец врач остановился, вытер потный лоб и сказал:
– Все бесполезно, она уже коченеет.
Умерла примерно часа два тому назад.
– Нет, продолжай, – прокричал
Степан, – слышишь, продолжай.
Кирилл пожал плечами:
– Говорю, бесполезно. Вот если бы прошла
минута или две, а тут часы!
– И что нам теперь делать? –
простонал Степан.
– Вызывать милицию и не трогать ничего до
приезда специалистов, – сказала я.
Глава 5
Вечер и большая часть ночи превратились в
кошмар. Сначала неторопливым шагом пришли два местных милиционера. Именно
пришли, а не примчались на машине с мигалкой, как это делает полковник. Никаких
экспертов, фотографов и инспекторов, просто два довольно пожилых мента. Они
медленно поднялись на второй этаж и вошли в комнату, которую Лариса гордо
называла будуаром.
Один из стражей закона почесал в затылке и
поглядел на лежавшую посередине ковра Люлю. Другой мирно спросил:
– Перепила на праздник, да? Старик
Алексеев тоже чуть было концы не отдал.
– Алексееву-то девяносто стукнуло, –
вступил в диалог первый, – а Лариса Войцеховская и пятидесяти скорей всего
не отпраздновала.
Они постояли еще пару минут, задумчиво
разглядывая тело. Наконец тот, что помоложе, изрек:
– Надо доктора позвать.
– Так у него же грипп! – ответил
более пожилой.
И они опять замолчали. Я не выдержала:
– Вы что, не собираетесь осматривать
место происшествия, брать отпечатки пальцев, искать следы?
Молодой милиционер, тот, что помоложе,
вытаращил глаза:
– Зачем? Ведь у Ларисы Николаевны
случился сердечный приступ?
– Отчего вы так решили?
– А что еще могло произойти в таком
уважаемом семействе? – отозвался второй. – Или у Ларисы Николаевны
была какая-то болезнь, рак, например.
Степан молчал. Кирилл тоже не проронил ни
слова. Остальные не высовывали носа из гостиной.
– Оставите ее дома или увезти тело в морг? –
осведомились менты.
– Только дома, – послышался голос
Петра. Младший сын появился в комнате, – она останется до похорон дома.
Вызовем специалиста по заморозке.
– Тогда давайте положим ее на
диван, – сказал Кирилл, – не лежать же ей на полу.
Я смотрела, как милиционеры и доктор,
затаптывая место происшествия, поднимают труп и устраивают его на диване.
Представляю, что сказал бы Женя, глядя на подобные методы ведения следствия!
Наконец неприятная процедура завершилась. Люлю
лежала на кожаных подушках, глядя в потолок. В суматохе доктор забыл закрыть
покойной глаза. Обезумевший от горя Степан зачем-то укрыл труп пушистым пледом
в красно-черную клетку. Все спустились вниз, и все время сохранявший
спокойствие Петька предложил милиционерам выпить. Те не стали ломаться, а
радостно приняли бокалы с коньяком. Что и говорить, в провинции все намного
проще.
Оставив представителей закона наслаждаться
выдержанным Арманьяком, я пошла в свою комнату. Маши нигде не было, очевидно,
девочка, поняв, что произошло непоправимое, увела Мишу подальше от мертвой
матери. Все-таки странно: не очень молодая, но здоровая и полная жизни женщина
внезапно умирает, а милиция, даже не настаивая на вскрытии, утверждает, что
Лариса погибла от сердечного приступа. Комнату и то не осмотрели, Шерлоки
Холмсы! Уму непостижимо! Пойду сама все осмотрю.
Прихватив очки, я вернулась в будуар. Лариса,
как живая, лежала на диване, глаза ей так никто и не закрыл. С чего начать?
Во-первых, окно. Оно закрыто на задвижки и даже заклеено, на подоконнике примостился
деревянный ящичек для рукоделия. Открыв крышку, я увидела аккуратно разложенные
катушки, иголки, ножницы. Еще на подоконнике красовалась большая ваза со
стеклянными нарциссами. У противоположной стены стояла довольно большая кровать
со смятым покрывалом и подушками. Степан сильно храпел, и вот уже несколько лет
супруги спали в разных комнатах. Я поворошила белье: ничего особенного. Просто
постельные принадлежности хорошего качества. На столике у изголовья – маленькая
лампочка с абажуром, книга «Инфекционные болезни собак» и пустой стакан. Я
понюхала посуду – никакого запаха, скорей всего тут была кипяченая вода. В углу
большое удобное кресло, на полке – маленький телевизор. Да, Люлю устроилась тут
со всевозможным комфортом. Я потянула дверцы небольшого встроенного шкафа – на
полочках царил идеальный порядок, словно хозяйка ожидала, что кто-то станет
лазить здесь в ее отсутствие. Аккуратными стопочками высилось белье, чулки и
носки лежали в отдельном ящичке. На плечиках висели платья, костюмы, блузки,
пиджаки. Внизу – обувь.
