Аркадий в полном недоумении пошел за
документами. Я поглядела в окно. Опять стеной валит снег, а мне надо ехать к
Войцеховским, забрать сумку и попрощаться. Хватит, нагостилась. Расследовать
Ларискино убийство можно и живя дома.
В Комарово я прибыла перед ужином. Фрида как
раз отчаянно ругала Катерину, переварившую картошку.
– Не умеешь готовить, не берись, –
гремела она на весь дом, – как прикажешь есть эту кашу?
Кухарка лепетала что-то, оправдываясь, я
прошла в гостиную. Серж, покачиваясь в кресле Владимира Сигизмундовича, читал
газету. Петька и Диана хихикали на диване, Степан и Кирилл уставились в телевизор,
Анна вязала, не было только Лены.
Захлебывающимся от возбуждения голосом диктор
рассказывал об очередном заказном убийстве. На экране возникло изображение
обезображенного тела.
– Кого взорвали? – оживился Петька.
– Депутата, – сообщил Степан, –
дело взято под контроль президентом.
Я вздохнула. Бери дело под контроль, не бери
дело под контроль – все равно не найдут! Где уж тут милиции разбираться со
смертью какой-то Ларисы Войцеховской. Тем более что все родственники в один
голос твердят о ее рассеянности и привычке держать на кухне банку со
стрихнином! Скорей всего прикроют папочку – и в дальний уголок, с глаз долой.
Вон сколько забот: то депутата кокнут, то банкира придушат. И никому, кроме
меня, нет дела до бедной Лариски. Все уже забыли. Степка весело хохочет, Фрида
ругается, а моя подруга до сих пор в морге, даже похоронить нельзя. Милиция
почему-то не отдает тело.
Грустные мысли вертелись в голове, и стало
невыносимо тоскливо. Ну кто же из этих милых, интеллигентных людей убийца?
Громкий треск прервал мрачные размышления.
Серж вылез из кресла-качалки и заглянул под него. Одна из паркетин отскочила.
Профессор попробовал было приладить деревяшку на место, потом сунул руку в
образовавшуюся щель и вытащил круглую, заклеенную липкой лентой железную коробку.
Внутри что-то громыхало.
– Давайте сюда, – потребовал Степан.
– Почему? – удивился Серж. – Я
первый нашел.
– Какая разница, – полез в драку
Петька, – сокровище наше, и вы тут совсем ни при чем!
– В завещании сказано, что сокровище
достанется тому, кто его обнаружит, – сообщила Диана.
Степан злобно уставился на нее.
– Да, – сказал Серж, – именно
так, – и потряс находку.
– Просто непорядочно забирать
чужое, – произнесла Анна, – отдайте коробку, она принадлежит
Войцеховским.
– Не тебе рассуждать о порядочности, –
заявила появившаяся на пороге Лена. – Владимир Сигизмундович четко
определил: клад достанется тому, кто найдет, значит – Сержу.
От возмущения лицо у Степана пошло красными
пятнами. Он подскочил к Радову и попытался выхватить «клад», но профессор
быстро опустил коробку в карман брюк.
– Думаешь, он с тобой поделится? –
спросил Петька у Лены.
Та молча дернула плечом.
– Отдай коробку, ученый, – тихо
произнес Степан.
– Нечего с ним разговаривать, –
сказал Петька. – Хватай за руки!
Братья стали подбираться к Радову, Ленка
кинулась защищать любовника, Анна дернула ее за руку. Назревала нешуточная
драка. Внезапно Серж со всего размаху бросил алюминиевый кругляш в угол. Диана
ловко подскочила и схватила его. Ломая ногти, женщина в мгновение ока отодрала
скотч, сняла крышку, и взору ее открылась… россыпь разнокалиберных пуговиц и
какой-то листок.
Кирилл взял у жены бумажку и медленно прочел:
– «Мои возлюбленные родственники!
Принялись ломать пол, значит, я не ошибся в вас. Думаю, что уже обнаружили
кое-какие сюрпризы: алмаз, жемчуга, изумруды, золотой слиток и рубин. Надеюсь –
переругались до смерти. Но я все же люблю вас, поэтому сообщаю, не крушите дом.
Все равно ничего не найдете. Ваш Владимир Сигизмундович».
– Чертов шутник, – взревел Степан и
изо всех сил пнул вожделенную коробку. Пуговицы брызнули во все стороны. Петька
разочарованно вздохнул. Ленка шлепнула Анну по рукам:
– Отпусти кофту!
– Драться будешь? – возмутилась
Анна, изо всех сил дернув рукав.
– Отвяжись! – заорала Лена.
– Кому ты нужна! – взвизгнула Анна.
Ленка попыталась высвободиться, и в тот же
момент рукав оторвался, обнажив белое плечо, украшенное татуировкой.
– Фу, – проговорила Анна, – ты
похожа на проститутку с этой картинкой.
Девушка побледнела.
– Лучше быть честной путаной, чем лживой
женой, – заявила она.
– Что ты имеешь в виду? – вскипела
Анна. – Я, порядочная женщина, двадцать лет живу с мужем, а ты путаешься
со стариками.
Серж молча уселся в кресло. Я попыталась
успокоить страсти:
– Давайте ужинать, кушать хочется.
– Я с этой профурсеткой не то что есть,
срать на одном поле не сяду, – сообщила Анна, – мне не пристало
находиться рядом с гетерой!
– С кем? – вытаращил глаза Кирилл.
– С гетерой, – по буквам произнесла
Анна.
– Кто это такая? – спросила Диана.
– Шлюха времен Римской империи, –
пояснил Кирилл.
– Абсолютно верно, – подтвердила
Анна, – низкопробная шлюха, которой не место среди нас, женщин, которые
шли под венец, сохраняя невинность души и тела. Мы в свои двадцать не валялись
по чужим койкам, а ждали своего единственного, принца, если хотите.
Петька приосанился. Кирилл хмыкнул, я опять
попыталась восстановить мир:
– Пошли в столовую, а то здесь прохладно.
– По-моему, наоборот, жарко, –
хмыкнул Степан, – Ань, хватит злиться, давайте ужинать.
Но невестку понесло:
– Ужинать, но только в приличной
компании. Лариса была страшно неразборчива в друзьях. Вечно к вам в дом всякая
шваль лезла.
Тут Ленкино терпение лопнуло, и девушка
неожиданно спокойным голосом прощебетала:
– Анечка, хватит комедию ломать. Люлю мне
рассказала о Карлосе.
– Все ложь, – немедленно отозвалась
Анна.
Лена засмеялась и закурила тоненькую
коричневую сигарету:
