– Прикольная штука, – вздохнула
Рафаэлла, – уйму денег стоила. И, представляешь, вместо меня посылают
Милку. А все потому, что та английский знала. Хозяин ее с собой на всякие
встречи таскал деловые. Нацепит Милка черненькое платьице и давай даму
изображать. Братки млели от восторга – мясо с ножом ест, рыбу двумя вилками.
Хозяин хвастал: все девчонки такие, скажи, Милочка, по-английски.
– Котова с ним спала?
– Никогда. Лешка педик был, только
мальчишками интересовался.
– Почему был?
– Потому что помер. Один-единственный раз
решил в метро прокатиться, так на Белорусской-кольцевой под поезд свалился.
Несчастный случай. Говорили, какая-то баба сумками толкнула. А новая хозяйка
стерва жуткая, молодая, злобная. Всех прежних повыгоняла, я, можно сказать,
одна и осталась, наняла новеньких, вроде Лисицыной.
– Как ее зовут?
– Понятия не имею. Администратор говорит:
«Мадам велела, мадам приказала, мадам распорядилась». Из-за нее и Милка
погибла.
– Почему?
– Милка на иглу подсела. Дура, конечно,
но у нас такое часто бывает. Одни пьют, другие колются. Лешка, хозяин наш
бывший, ее пожалел, велел вылечиться, а потом в «Бабочку» вернуться. Милка сама
хотела избавиться от этой напасти, ломало ее по-страшному. Устроилась в
клинику, поправилась, возвращается, а тут такая пертурбация: Лешка помер. Милка
давай проситься назад. Администратор не берет, мадам запретила наркоманок
нанимать, даже вылеченных. Ну тут Антуанетта, это у нее псевдоним такой был,
разбушевалась, принялась орать, администратора отпихнула и в кабинет влетела.
Минут через пятнадцать выходит белая, как сметана, глаза безумные. Воды целую
бутылку выпила и говорит: «Знала сволочей, а такую в первый раз вижу».
Через три дня Рафаэлла узнала, что клуб
«Маска» ищет девушку со знанием английского, и позвонила Котовой. Мать
сообщила, что Мила скончалась. Рафаэлла вычислила, что девушка, как поговорила
с хозяйкой, сразу к барыге отправилась и до смерти обкололась.
– Про Раю Лисицыну что знаешь?
– Практически ничего, работает недавно,
до нас плясала в каком-то ансамбле. Выпить любит, допьяна не узюзюкивается, но
грамм сто пятьдесят каждый день принимает.
Я достала из сумочки двести долларов и
протянула Рафаэлле.
– Если узнаешь фамилию, имя, адрес и
место работы парня, с которым она сейчас живет, получишь еще столько же.
Стриптизерка схватила купюры и, снимая халат,
пробормотала:
– Не волнуйся, все вызнаю.
Тут дверь распахнулась. На пороге показался
Аркашка. Увидев полураздетую Рафаэллу, он растерянно пробормотал «простите» и
выскочил в коридор. Девица натянула свое оранжевое платьице, взяла сумку, и мы
спустились вниз.
В холле собралась вся семья. Они молча
смотрели на девушку, которая набросила блестящую шубку и пошла к машине. Потом
так же молча уставились на меня.
– Что с вами? – удивилась я.
Кешка прокашлялся и, отведя глаза, сказал:
– Мам, может, тебе замуж выйти? Подыскать
приличного человека, так сказать, для души и тела?
Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Недавно
прочитала в энциклопедии статью о страшно редкой птице. Ее нет ни в одном
зоопарке мира, так как пернатое не живет в неволе. Я, наверное, тоже не могу
жить в браке. Замуж выходила четырежды, каждый раз думая, что навсегда. Но уже
через месяц начинались неприятности. Очередной супруг требовал горячей еды,
чистых рубашек и пришитых пуговиц. Кроме того, полагал, что картошка, морковка
и свекла прибегают домой сами, деньги зарабатываются кем-то другим, а
заявляющиеся в час ночи пьяные друзья – дорогие гости. Возможно, в конце концов
я бы привыкла и стала тащить семейное ярмо, как усталая лошадь. Но! Но у
каждого мужа обязательно была мама. Точнее, это ему она приходилась мамой, а
мне свекровью. И если мужья хоть чем-то отличались друг от друга, мамули у них
были как близнецы.
Приходившая в гости Марья Андреевна закатывала
глаза и, с обожанием глядя на Леню, сообщала:
– Даша, ты не представляешь, как тебе
повезло. Ленечка такой аккуратный, он уже в пятнадцать лет пользовался ножом и
вилкой, гости с умилением смотрели, как он ест, и говорили: «Маша, как ты
воспитала сына».
Наталья Михайловна грозно сдвигала брови и
вещала:
– Помни, мой сын – сокровище.
Алла Евгеньевна чуть ли не со слезами на
глазах сетовала:
– С тех пор, как Костик с тобой, он так
постарел!
Серафима Петровна, брезгливо поджав губы,
ворчала:
– В первую очередь следует любить и
уважать меня, мать, воспитавшую сына. Ты знаешь, что он до свадьбы собирался
писать кандидатскую?
Потом на мою голову сыпались упреки в
бесхозяйственности. Заканчивалось каждое замужество одним и тем же. Я
складывала чемодан и возвращалась к себе – в двухкомнатную квартиру в спальном
районе. Но от каждого брака что-то оставалось. От первого Аркадий, сын моего
первого мужа от предыдущего брака. Он сразу привязался ко мне и стал звать
мамой. Второе замужество подарило беспородную собачку Снапика. Она мне
досталась в качестве компенсации за тяготы семейной жизни. Третий супруг
оставил Машу, четвертый – кошку. Нет, больше не хочу замуж. О чем и сообщила
домашним.
– Конечно, дело твое, – вздохнул
Аркадий, – но уж больно эта девица противная, не хочется видеть ее рядом с
тобой.
Я от души рассмеялась. Надо же! Дети решили,
что мать сошла с ума и подалась в лесбиянки. Разъяснив им ситуацию, несостоявшаяся
Сафо пошла спать.
Утром я позвонила в колледж на Полянке и
попросила к телефону профессора Радова. Мне вежливо ответили, что психолог на
лекции и освободится только в 14.20. Часы показывали десять утра. Времени
предостаточно, и я поехала на квартиру к Сержу.
На связке болталось четыре ключа, я открыла
дверь без проблем, вошла в темный холл, и на меня повеяло затхлостью. Уголовные
кодексы всего мира квалифицируют вторжение в квартиру в отсутствие хозяев
однозначно – как взлом. Попыталась успокоить бунтующую совесть. Во-первых, я не
открывала замок отмычкой, а воспользовалась ключом, во-вторых, не собираюсь
грабить, а просто посмотрю, в-третьих, должна же я узнать, кто убил Лариску?
В кухне послышалось рычанье, и душа ушла в
пятки. Но оказалось – вода шумит в трубах. В кабинете все было так, как в день
моей ночевки, даже кровать не убрана.
