– Записи помогают Сержу выбрать
правильную тактику поведения. Он слушает их потом по несколько раз, чтобы
понять, как вести разговор с больным.
– А почему не уничтожает после завершения
сеансов?
– Во-первых, часть пациентов обращается
вторично, и следует помнить, о чем вы говорили с ним вначале. Потом это
гигантский научный материал. Серж использовал его в книгах и статьях, без
упоминания фамилий, конечно. Так делали и делают все мировые величины, тот же Фрейд
или Адлер.
– Оказывается, материал можно
использовать не только в научных целях, – вздохнула я, – это просто
Клондайк для шантажиста.
Римма Борисовна не переставая курила, в
кабинете повис сизый туман.
– Серж высокопрофессиональный
специалист, – сказала она, – сеансы – дорогое удовольствие,
зарабатывает психотерапевт более чем достаточно. Ставить под удар доброе имя,
карьеру Радов никогда не станет. И потом он настоящий доктор, верный клятве
Гиппократа и девизу «Не навреди». Кто-то без его согласия воспользовался
архивом в преступных целях. Ну подумайте сами, история с Настей Константиновой
произошла много лет тому назад, а шантажировали меня полгода назад. К чему
ждать столько времени? Значит, узнали недавно и воспользовались. Нет, это не
Серж.
– А кто?
Римма Борисовна пожала плечами.
– Кто-то, кто догадался послушать
кассеты. Скорей всего Изабелла, ей вечно не хватало денег!
Женщина всегда остается бабой, сколько бы
диссертаций ни висело за плечами. Селезнева не упустила возможности сказать
гадость про удачливую соперницу. Только зря! Изабелла давно покоилась в могиле,
когда начали шантажировать Зайку.
– Может, вы кому-нибудь случайно, ну,
приняли лишнего, рассказали про Настю?
– Не пью, – отрезала
Селезнева, – и, естественно, никому не исповедовалась. Информация,
безусловно, поступила от Радова, но уверена, что получили ее помимо его воли. А
теперь прошу простить, через час уезжаю в аэропорт. Приглашена на конгресс в
Америку.
Я поглядела на часы – полночь. Долго мы
проговорили, а ясности нет. Может, нелюбезный преподаватель сообщит что-то
полезное?
Домашние спали, когда я тихо вошла в холл. На
зеркале висела приклеенная записка: «Мамочка! Звонил Степан Войцеховский и
приглашал завтра к 17.00 на день рождения». Совсем Степка с ума сошел. Сорока
дней не прошло после смерти жены, а он именины празднует.
Днем поехала искать подарок. По старой памяти
зарулила в ЦУМ и удивилась донельзя. Старый универмаг перестроили до
неузнаваемости, но, превратившись в комфортабельное и элегантное место, он
непонятным образом потерял индивидуальность и очарование. Стал похож на любой
европейский магазин. И мороженое больше не продают, а какое оно тут было
вкусное, в вафельном стаканчике, с большим шариком сверху.
Пошатавшись по этажам, я наконец нашла для
Степана великолепный подарок. В одном из отделов сидели гигантские фарфоровые
собаки разнообразных пород. Глянцевые, блестящие, отвратительно ненатуральные.
В бытность мою ребенком на Инвалидном рынке продавались глиняные косорылые кошки-копилки,
нехитрый продукт гончаров-надомников. Эти собаки – сродни тем кошкам. Хуже
подарка не придумать. Так ему и надо! Приобретя омерзительное животное, я
заглянула из любопытства в секцию женской одежды.
Цены показались несуразными. Моментально
переводя рубли в доллары, я не переставала удивляться. Слава богу, мы с детьми
одеваемся в Париже, это сейчас намного дешевле. Туфли за 200 долларов! Даже на
Елисейских Полях, в самом фешенебельном месте, не найдешь таких цен. Доконали
мужские трусы за пять тысяч рублей. Ну что нужно сделать с трусами, чтобы они
стоили такие деньги? Шить их вручную и каждый шов проходить зубами? А может,
они продаются вместе с хозяином? Удивленно поглядывая на белье, я услышала в
стороне капризный женский голос:
– Принесите другой, с красной юбкой.
Занавеска примерочной кабинки распахнулась, и
в глубине, у зеркала я увидала Ленку. Продавщица подобострастно кивала головой:
– Чудесно сидит.
Ленка скорчила недовольную гримасу:
– Ужасно выглядит, несите другой.
Бедная продавщица, боясь упустить богатую
клиентку, стала охапками таскать одежду. Ленка мерила одну за другой и в каждой
вещи находила изъян. Я прошла в ряд, где висели пальто, и стала наблюдать.
Перемерив весь ассортимент, девушка остановилась на самом первом костюме.
Ничего не скажешь, вкус у нее хороший. Вещь элегантная, простая и ей очень
идет.
Измученная продавщица с кривой улыбкой
развешивала непонадобившиеся платья. Ленка небрежно вытащила охапку банкнот и,
не моргнув глазом, отсчитала восемь миллионов. Потом протянула продавщице на
чай сто рублей, взяла пакет и двинулась в другую секцию. Я натянула поглубже на
лоб вязаную шапочку и, прикрываясь фарфоровым монстром, пошла за ней. По дороге
девушка купила пару чудесных темно-синих «лодочек» на тонком каблуке и
несколько пар колготок. Потом довела почти до обморока служащих другого отдела,
требуя сумку точь-в-точь такого цвета, как приобретенные только что туфли.
Завершилось все в парфюмерии. Здесь выставили кучу флаконов, и Ленка с азартом
принялась обнюхивать каждый. Приобретя коробку «Аллюр» от Шанель, она двинулась
к выходу и уже у самой двери прихватила комплект нижнего белья вызывающе
сексуального вида. На стоянке покупательницу ждала машина, она свалила пакеты
на заднее сиденье и отбыла. Я запихнула мерзкую статую в багажник и поехала к
Войцеховским.
Степан пришел в восторг при виде пса-урода.
– Какая прелесть. Посажу у входа в
питомник. Дашка, ты молодец, всегда даришь что-то оригинальное.
За столом, как обычно, сидели Петька, Анна,
Диана, Кирилл и, конечно же, Фрида. Ради праздника старуха нацепила
пронзительно-зеленый костюм и стала похожа на гигантскую лягушку. Вспомнилось,
как несколько лет назад один из знакомых подарил зачем-то Люлю двух окаменевших
жаб. Лариска устроила земноводных на рояле, потом повернулась ко мне и
прошептала: «Гляди, левая – мама Фрида, правая – папа Вольдемар. Смотри не
перепутай».
Мы начали накладывать в тарелки салат, когда в
гостиную вошли Серж и Ленка. На девушке были купленные сегодня костюм и туфли,
пахло от нее «Аллюром». По самым скромным подсчетам, на новый «прикид» ушло
около двух тысяч долларов. Немудрено, что у Сержа нет денег! Дорого обходятся
молодые любовницы.
– Мясо не пропеклось, – возмутилась
Фрида, – салат пересолен, по-моему, Катьку пора гнать.
– Вполне вкусно, – возразил Степан.
Выпили за виновника торжества, потом вспомнили
про родителей, подняли рюмки за процветание питомника. Раскрасневшаяся Диана
бесцеремонно заметила:
