– Ладно, ладно. Боюсь только, как бы Ваня
Раздоров не съел таблетки для похудения.
Толстуха заинтересованно обратила свой взор на
мою личность.
– Что за таблетки?
– В передачу «Здоровье» принесли для
рекламы несколько пузырьков супернового средства для похудения. Я вот весила
три недели тому назад семьдесят пять килограммов, а сейчас пятьдесят. И при
этом ела сладкое, жирное, острое.
Катюша разинула рот:
– И где же это лекарство?
– В том-то и дело. Пили кофе с мужиком в
буфете, он пузырек взял посмотреть, кто-то отвлек, и все. Унес, боюсь, пить
начнет, исхудает до смерти.
Толстуха взяла мышку:
– Говоришь, Раздоров Иван? Перед Новым
годом выписывали премии, сейчас посмотрю.
На экране заметались фамилии.
– Вот, – удовлетворенно пробормотала
бухгалтерша. – Иван Николаевич, ассистент режиссера. Слышь, когда найдешь,
принеси попробовать.
Я кивнула и пошла искать редакцию «Твои
друзья».
– Погоди, – услышала за спиной и
обернулась. Толстая Катя заискивающе улыбалась из-за компьютера. – Хочешь,
гонорарные выдам сегодня?
«Твои друзья» расположились на двенадцатом
этаже. Возле лифтов клубилась толпа. Наконец я влезла в кабинку. В углу
примостилась прехорошенькая девушка, держа в руках гору коробок с пленками.
Круглые и страшно неудобные, они все время норовили выскользнуть. На верхней
катался карандаш. Бедняжка старалась удержать всю конструкцию при помощи
подбородка, но тут лифт дернулся, и пирамида с железным клацаньем рухнула на
пол, под ноги ехавшим. Никто даже не пошевелился. Люди входили и выходили на
разных этажах, девушка пыталась собрать коробки. Я принялась ей помогать, и на
двенадцатом мы вышли вместе.
– Спасибо, – отдуваясь, проговорила
попутчица, – хоть вы не из телевизионщиков оказались.
– Почему ты так решила?
– Помогали потому что.
– А что, тут никто никому не
помогает? – удивилась я.
– Здесь болото с крокодилами, чуть
зазеваешься, ногу откусят, – пояснила девушка, пристраивая коробки на полу
возле одной из дверей. – Хотите сигаретку?
Я не отказалась, и через секунду ароматный дым
поплыл по небольшой комнате.
– Подскажите, – попросила я, –
где «Твои друзья»?
– Соседняя дверь, – сообщила
девчонка, – хотите в съемках поучаствовать? Тогда поспешите в студию, они
сейчас начнут.
Студия представляла собой не очень большую
комнату, в которой стояла зверская жара от ярко горевших ламп. Немногочисленные
зрители сидели в зеленых креслах перед пустым пространством. Вскоре появился
парень в грязных джинсах.
– Всем привет. Я ассистент режиссера Ваня
Раздоров. Во время съемки внимательно слушайте и смотрите на мои руки. Поднимаю
левую – все улыбаются, правую – начинаете хлопать. Выплюньте жвачки,
убедительная просьба в процессе записи не курить, не жевать, не зевать. Также
не следует сморкаться, ковырять в носу, крутить волосы, чихать и кашлять.
Сделайте радостные лица, всем весело. А сейчас за работу. Раньше начнем –
раньше закончим. Сначала несколько минут хлопаем, запишем аплодисменты, затем
хохочем. Поехали!
Публика исправно захлопала, потом заржала. В конце
концов на середину комнаты выскочил фальшиво оживленный ведущий и заорал:
«Добрый вечер. Вас приветствует передача «Твои друзья».
– Стоп, – завопил режиссер, мужик
лет пятидесяти, тоже в грязных джинсах, – стоп, какой идиот велел ему
надеть фиолетовую жилетку?
– Сам надел, – возмутился
ведущий, – фиолетовый освежает.
– Скажите, какой самостоятельный, –
фыркнул режиссер и громовым голосом приказал: – Принесите розовую.
– Ни за что! В розовом выгляжу педиком!
– На самом деле ты кто?
Они попрепирались еще немного. И запись
понеслась снова. Останавливались почти все время, ругались. Изредка участники
забывали текст. Через три часа двадцатиминутное шоу было готово. Я вывалилась
вместе со всеми в коридор, чувствуя, как прохладный ветерок гуляет по вспотевшей
спине. Ну и ну, а как красиво все на экране выглядит. Из студии выскочил
Раздоров, я побежала за ним. Ваня влетел в одну из комнат, шлепнул на стол пару
папок и устало сказал:
– Кретины!
В этот момент из другой комнаты заорали:
– Ванька!
Раздоров пошел в соседнее помещение, и через
открытую дверь я услышала такой разговор:
– Сейчас же привези заказанное!
– Но, Геннадий Сергеевич, – заныл
ассистент, – вы же знаете, тачка сломалась. Пошлите Жирного.
– Он уехал за книгами. Давай действуй,
возьми такси.
– Ничего себе, такси! Это до Новых
Черемушек сколько будет! Я столько не зарабатываю.
– Ладно, ладно, не прибедняйся. Ноги в
руки, и вперед.
Раздоров вышел в коридор и с унылым видом
поплелся к лифтам. Я нежно окликнула его:
– Ванечка!
Парень обернулся.
– Вы мне?
– Тебе, ангел, в Новые Черемушки ехать?
Хочешь подвезу туда и назад?
– За сколько?
– Просто так, по знакомству.
Раздоров обрадовался несказанно. Пока он
собирался, я оглядывала потертую дубленую курточку, стоптанные ботинки,
поношенные джинсы. На руке – часы «Командирские», одноразовая зажигалка и
сигареты «Bond». Не похоже, что у мужика водятся деньги. Хотя в Париже именно
настоящие богачи ходят в старых куртках и простых брюках. В Москве все
по-другому. Если есть деньги, надо вдеть в нос золотое кольцо, а в зуб воткнуть
брильянт.
– Не помню, где мы познакомились, –
спросил Иван, когда «Пежо» двинулся.
– В гостях у Люды Кочкиной. Вы тогда с
Раей Лисицыной пришли.
– Люда Кочкина, – пробормотал
Раздоров, – не припоминаю такую.
Еще бы, ведь я ее только что выдумала.
– Хотя у Райки знакомых, – продолжал
Ваня, – чертова куча.
– Красивая девушка. Фигура, лицо, все в
ажуре.
– Характером только Господь
обидел, – вздохнул парень, – и ума забыл положить, к тому же выпить
она не дура.
– Надо же, – притворно
посочувствовала я, – тяжело вам с ней.
