Потом началась перестройка. Марина стала
ходить с гордо поднятой головой, всем рассказывала, что коммунисты ее
преследовали. Сидела, мол, за убеждения, в общем, диссидентка. Со временем
соседи забыли, что Марину судили за обычное мошенничество. К тому же в наше
время иметь пару лет отсидки за плечами – хорошая стартовая площадка для
карьеры. Коваленко вела себя тихо, выучилась новому ремеслу – стригла собак
чуть ли не всех пород. Обзавелась клиентурой, стала хорошо зарабатывать. В
прежние года ее частенько навещал старик-участковый, приглядывавший, не стала
ли бывшая уголовница вновь на кривую дорожку. Но потом он вышел на пенсию, а
новому поколению стражей порядка стало не до того, чтобы шляться по квартирам,
проверяя благонадежность бывших сидельцев. Старые жильцы поумирали, их дети
разъехались кто куда. А новые наперебой приглашали Марину стричь собак.
– Такая расфуфыренная стала, –
сплетничала паспортистка. – Я вот всю жизнь честно проработала, и что?
Нищая. А у этой шуба не шуба, машина не машина. Небось не все конфисковали. Не
хочу зря наговаривать, живет сейчас тихо, но не советую покупать у нее
квартиру. Лучше поискать другой вариант. Обманет как пить дать.
Поблагодарив словоохотливую паспортистку и
пообещав не связываться с Коваленко, я поехала домой.
На столе лежала записка: «Звонил Женя».
Эксперт, услышав мой голос, тут же начал
ругаться:
– Во что ты меня втравить собираешься?
Откуда взяла карточки, отвечай немедленно!
– Не психуй. Это снимки одной моей
знакомой.
– Не ври, это снимки двух твоих знакомых.
И одну из них, Ольгу Никишину, объявляли в розыск.
– Ты откуда узнал?
Женька снова ругнулся и сказал:
– Приезжай ко мне домой. Скоро буду.
Разговор не телефонный.
Женька живет далеко, в Митине. Получил
квартиру с видом на крематорий, но они с женой счастливы и этому варианту. В
свободное время, а его у Женьки практически нет, он начинает что-то мастерить
и, как правило, не доделывает. Процесс создания шкафа в прихожей растянулся на
три года. Каждый раз, приходя к ним, я спотыкалась о доски и палки. Но сегодня
моему взору предстал абсолютно готовый гардероб.
– Неужели закончил? – усмехнулась я,
вешая куртку в пахнущее лаком нутро.
– Карлотта лапу о гвоздь поранила, –
доверительно шепнула Лиля, – вот Женька за две ночи и доделал.
Я пошла в ванную мыть руки. Так, неплохо.
Шампунь для собак с чувствительной кожей, ополаскиватель для йоркширов, пудра
от колтунов, бальзам для блеска собачьей шкуры и уйма щеточек, расчесочек,
массажных рукавичек и когтерезок. На веревках сохли два утепленных
комбинезончика: синий и красный. Внизу стояли свежевымытые крохотные туфельки
на липучках. Даже обувью обзавелись!
На кухне там и сям маячили банки с кормами:
«Чаппи», «Педигри-пал», «Пурина». Похоже, перепробовали весь ассортимент
магазина «Марквет». И конечно же, йоркширицы ели из изящных фарфоровых мисочек,
на прогулку им нацепляли элегантные кожаные поводочки. И по всем углам – тьма
разбросанных костей и резиновых игрушек. Завершала картину двухместная
будка-домик, обитая снаружи и внутри искусственным мехом. Хозяйки всего этого
хабара – Лиззи и Карлотта, кинулись ко мне со всех лап целоваться. Погладив их
нежные, шелковые ушки, я спросила у хлебающего суп Женьки:
– Ну как собачки, не дерутся?
– Никогда, – тихо сообщил эксперт,
посмотрел на жену и пошевелил губами.
Лилька глянула на мужа и, не говоря ни слова,
поставила перед ним котлеты. Ну не чудеса ли. В былые времена они бы уже орали
друг на друга, а сейчас тихо переставляли тарелки. Приятель одним духом
проглотил второе и грозно рявкнул:
– Признавайся, где взяла фото!
Лиззи тоненько взвизгнула. Женька осекся,
достал сигареты и прошелестел:
– Пошли на лестницу, здесь поговорить не
дадут…
Мы сели на подоконник.
– Фото дала одна знакомая, – стала я
вдохновенно врать, – после смерти матери разбирает семейный альбом. Ранних
фотографий практически не осталось. Свою мать, когда той было семнадцать лет,
она не видела, вот и интересуется: это мама или кто?
– Или кто! – заорал эксперт. –
На первом снимке Ольга Никишина, убийца. Придавила мужа, дочку и скрылась.
Объявили розыск, но потом обнаружили предсмертную записку и одежду на берегу
реки, решили, что она утонула.
Через несколько лет в архив поступил запрос из
Красного Креста. Мать Ольги Никишиной интересовалась, можно ли найти следы
дочери, пропавшей во время войны в Белоруссии. Отдел розыска Красного Креста
обнаружил, что девушка сидела в фашистском лагере возле Минска, живая вышла на
свободу, получила проездные документы и исчезла. Потом выяснилось, что она
вернулась в Москву, получила две комнаты в коммуналке, проживала в столице.
Странно, но Ольга не искала родных, хотя жила с матерью в одном городе. В
милицейском архиве матери показали несколько фото из семейного альбома
пропавшей Никишиной. Пожилая женщина категорически не признала на них свою
дочь. Интересно, где же настоящая Ольга и кто тогда присвоил ее документы?
«В каком-то сарае недалеко от Минска давно
истлели ее косточки», – подумала я, но вслух сказала:
– Ну и что, подумаешь! Значит, на
фотографиях разные женщины?
– Абсолютно, – заверил эксперт.
Ладно, Фрида, значит, сказала правду.
Пользовалась паспортом Никишиной, боялась его менять. Вдруг в милиции заметят,
что фотография не совсем похожа на оригинал. Хотя можно и отговориться:
изменила прическу, цвет волос. В конце концов не запрещено. Так, версия старухи
полностью исчерпана.
Глава 26
Ресторан «Пиккадилли» размещался в Новых
Черемушках. Даже зная адрес, искала заведение битый час. Причем раз пять
проходила мимо обшарпанной двери без вывески, не догадываясь, что вход именно
здесь.
То, что «Пиккадилли» не ресторан, а место
встреч только для своих, стало понятно сразу. Называлось оно ужасно – «Клуб по
интересам при ДЭЗ-18», но на всех шторах стояло – «Пиккадилли».
Не успела я войти в роскошный, устланный
коврами холл, как навстречу поспешил строгий молодой человек и потребовал
членскую карточку. Узнав, что карточки нет и посетительница просто решила здесь
пообедать, администратор развел руками:
– К сожалению, все столики заняты.
Но почти пустой гардероб опровергал это
утверждение. Я вздохнула и предложила купить у них членство.
