Пока ехали до больницы, ждала, что Марина
вновь откроет глаза. Но опухшие веки со сгоревшими ресницами оставались
недвижимыми. В какой-то момент доктор пробормотал что-то невразумительное.
Шофер врубил сирену, и мы без остановок понеслись по улицам. Несчастная
скончалась в двух минутах езды от больницы. Ее потащили куда-то в глубь
коридоров. Я бежала за носилками, но вскоре медики исчезли за дверью с надписью
«Реанимация». Мне оставалось только плюхнуться на какой-то железный прибор у
входа и перевести дух.
Ужасные муки совести терзали меня. Я, и одна
я, виновата в том, что бедная женщина умирает сейчас за этими дверьми. Зачем
уличила ее прилюдно в мошенничестве? Ведь если бы пришла к ней домой,
объяснила, что знаю правду…
Двери с треском распахнулись, и вышла девушка
в голубой хирургической пижаме и такой же шапочке.
– Вы привезли пострадавшую?
– Она жива? – ответила я вопросом на
вопрос.
– Пока да.
– А какой прогноз?
Медсестра нахмурилась:
– Мертвых воскрешал только Христос. У
вашей родственницы ожог почти шестидесяти процентов тела, переломы
тазобедренного сустава и лодыжки, черепно-мозговая травма, отравление угарным
газом. Вполне достаточно, чтобы прямо сейчас отправиться на тот свет. Нам нужен
медицинский полис.
– У меня его нет, – растерялась я.
– Так привезите, надеюсь, она москвичка?
Я смотрела на ее профессионально-спокойное
лицо. Конечно, работая в таком месте, ко всему привыкаешь. И все же! Еще не так
давно мы от души сочувствовали американцам. Говорили, что их врачи – бездушные
и алчные существа, для некоторых главное – кредитоспособность больного. И вот,
пожалуйста!
– А если иногородняя, вы выбросите ее из
больницы?
– Не говорите глупостей, –
обозлилась девушка, – просто нужен полис. Медицина сейчас страховая.
Ага, от слова «страх». Я порылась в сумочке и
вытащила пару купюр.
– Отдайте доктору и медсестрам. Если не
найдем полиса, оплатим пребывание в больнице. Понимаете, в квартире взорвался
газ, скорей всего, документы сгорели.
Медсестра спокойно взглянула мне в лицо:
– Оплата производится через кассу. Первый
этаж, комната 12. Не надо оскорблять дежурную бригаду, совать нам деньги. Все,
что нужно, сделают и так. Или вы думаете, что за мзду будем больше стараться?
Да, именно так я и думаю, но не говорить же
это вслух.
Строгая девица вздохнула:
– Найдете полис – хорошо, не найдете –
идите в поликлинику по месту жительства, дадут дубликат. И не предлагайте доллары
медперсоналу. У нас это не принято.
Она ушла, а я осталась стоять с раскрытым ртом
в коридоре. Ничего не понимаю! Может, в этой клинике работают монахи?
Глава 30
Я просидела в больнице долго. Чуда не
произошло. В десять вечера Марина скончалась. Поймав такси, я поехала домой.
Как же мне было тяжело! На душу словно камень лег. Я даже расплакалась, но,
подъезжая к дому, утерла слезы. Не стану ничего рассказывать домашним.
Поднимусь быстренько наверх и лягу в постель.
На следующий день я чувствовала себя
совершенно разбитой. Проспала до обеда и еще сонная спустилась вниз, когда Маня
приехала из лицея.
– Вот сегодня точно посидишь со
мной, – возликовала она, – в академии полы не высохли.
Я помотала головой:
– Делай уроки, мне надо съездить в
магазин.
Мне просто необходимо было восстановить
душевное равновесие, и я прибегла к испытанному методу. Сначала отправилась в
Дом книги «Молодая гвардия» на Полянке и скупила почти весь ассортимент
детективов, затем пошлялась по ГУМу, приобретя кучу ненужных вещей. Завершила
поход в любимом «Макдоналдсе». Короче, пробыла в городе до одиннадцати, пришла
в себя и даже захотела спать.
Но уснуть в эту ночь так и не пришлось. В
холле встретили взбудораженные Зайка и Аркадий. Перебивая друг друга, они
принялись выкладывать страшные новости.
Марусе позвонили из Ветеринарной академии и
сообщили, что занятия все же состоятся. Обрадованная девочка попросила Зайку
довезти ее до метро. Как всегда, около десяти Кешка подъехал к академии и с
удивлением узнал, что в здании на втором этаже покрыли паркет лаком и лекции
отменены.
Решив на всякий случай проверить, так ли это,
сын побродил по первому этажу, но Мани не нашел. На втором этаже вообще никого
не было и сильно пахло лаком. Встревоженный Кешка явился домой. Они с Зайкой
подумали было, что Маня приехала в академию и, узнав, что семинара не будет,
отправилась к Чаловым или Хейфецам в гости. Странно только, что никому не
сообщила об этом по телефону. Ни Оля, ни Саша не видели Маню.
– Может, Машка возвращалась домой и
попала в аварию? – предположила Зайка. – Или пошла куда-нибудь, а нам
сказала, что идет на занятия.
Я заметалась по комнате. Маруся никогда не
врет, вообще никогда. С самого детства – может надуться, но скажет правду.
Промолчать, утаить информацию – сколько угодно. Соврать – нет. Раз сказала в
академию, значит, туда и поехала. К тому же мы запрещаем ей пользоваться такси,
а тем более частниками, хотя деньги у нее всегда есть. Мы не раз обсуждали, что
делать в случае нападения грабителя. И я знала, дочь не станет сопротивляться,
а отдаст сразу серьги, колечко и кошелек. Для насильников у нее припасен
электрошокер. Запрещенная в России, но весьма эффективная электрическая
дубинка. Аркашка привез из Америки три штуки. Маленькая, чуть больше карандаша,
она поражает ударом тока. Заманить Машку куда-нибудь невозможно. Никакими
посулами. Она слишком умная и с посторонними никуда не пойдет, если даже
пообещают показать коллекцию Барби.
Выпив залпом полстакана виски, я позвонила
дежурному по городу. Тот официально сухим голосом велел обратиться в бюро
несчастных случаев, но все же поинтересовался:
– Сколько лет девочке?
– Тринадцать.
– Не надо волноваться, скорей всего,
загуляла с мальчиками.
Да не гуляет Манька ни с какими мальчиками!
Всех ее кавалеров – Дениску, Мишку и Сережку – после девяти не выпускают из
дому.
Дрожащей рукой я стала тыкать в кнопки. В бюро
трубку взяли на тридцатый звонок.
– Алле, – прогнусавил раздраженный
голос.
– Девочка пропала.
– Как выглядит?
– Полненькая, волосы русые, глаза
голубые, тринадцать лет.
– Особые приметы?
