С трех часов дня мы почти молча сидели у
телефона. Как назло, он просто разрывался. Сначала позвонила классная
руководительница, чтобы узнать, что с Марусей. Я наврала про грипп. Потом,
словно почуяв беду, объявилась Наташка из Парижа. Ее трудно обмануть, подруга
по голосу все чувствует, поэтому с ней фальшиво-бодро поговорила Зайка,
сообщив, что я в гостях и вернусь поздно. Затем начали трезвонить знакомые.
Восемь человек подряд! И каждый выражал желание именно сегодня вечером прибыть
в гости. Пришлось пугать всех неведомой заразой с высокой температурой,
приключившейся сразу у всей семьи.
Ровно в 22.00 раздался долгожданный звонок. Я
взяла трубку и попыталась придать голосу твердость:
– Слушаю.
– Дашуньчик, – затрещала
трубка, – сто лет с тобой не говорила…
Это была старая институтская подружка. Она
болтала без умолку, а я в ужасе глядела на часы: 22.05, 22.10.
Тут Зайка выхватила трубку.
– Хватит болтать, надоела, дура. И не
звони больше.
Не успели мы перевести дух, как вновь зазвонил
телефон. На этот раз знакомый бесполый голос недовольно сказал:
– Не держите слова, мадам.
– Простите, случайный звонок.
– Вы готовы?
– Да.
– Значит, так. Садитесь в машину сына.
Одна, без сопровождающих. Деньги положите в хозяйственную сумку. Доедете до
20-го километра Минского шоссе. У поворота на Баковку остановитесь и ждите. Вам
позвонят в 23.00. Не занимайте телефон. Предупреждаю, едете одна, без сына и
невестки. Никакой милиции. Не послушаетесь – пеняйте на себя.
– Ехать далеко, дорога плохая, могу не
успеть.
– Ваши проблемы.
Я понеслась в гараж. Дорога, как назло, словно
маслом намазана, жидкая грязь со снегом летит на ветровое стекло. «Вольво» –
машина большая, не то что юркий «Пежо». Кое-как выехав из гаража, я, молясь
всем известным святым, понеслась по шоссе. И, конечно, меня моментально
остановил гаишник. Откуда только он взялся, хорошо помню, что здесь никогда не
было поста. Как теперь выкручиваться, доверенности на вождение «Вольво» нет!
Мордастый милиционер потребовал права.
Внимательно изучил их и спросил:
– Куда следуете?
– 20-й километр Минского шоссе, – не
без удивления ответила я.
Постовой помахал жезлом.
– Езжайте, только аккуратно. Дорога –
стекло.
Хранимая этим дружеским, совершенно
неожиданным от стража порядка замечанием, благополучно добралась до нужного
поворота за пять минут до назначенного срока. В 23.00 запикал мобильный.
– Где находитесь?
– На повороте.
– Прекрасно. Теперь налево, через поселок
Переделкино, попадете в Солнцево и на Юго-Запад столицы. Остановитесь у метро
«Юго-Западная». Звоню в 23.30.
Я завела мотор и поехала по узкой и темной,
спасибо хоть асфальтированной, дороге. И снова, возле железнодорожного
переезда, тормознул патруль. Что сегодня творится, столько милиции на улицах!
Сержант равнодушно проверил права, велел выйти
из машины и открыть багажник. Осветил фонарем аккуратно уложенную запаску,
огнетушитель, аптечку и спросил:
– Куда следуете?
– Метро «Юго-Западная». А что, сегодня
открыли сезон охоты на «Вольво»?
Сержант с абсолютно каменным лицом захлопнул
крышку багажника и сурово проговорил:
– Проезжайте.
Кое-как разобралась в дорожных указателях,
добралась до метро и запарковалась у ларьков. Не успела стрелка часов прыгнуть
на 23.30, как зазвонил телефон. Точный, мерзавец.
– Где стоите?
– На углу улицы 26 Бакинских Комиссаров.
– Так, следуйте по Ленинскому проспекту
до Октябрьской площади, потом мимо кинотеатра «Ударник», по Тверской,
Ленинградскому проспекту до метро «Аэропорт». Звоню в 0.30. И без глупостей,
слежу за вами.
Он что, будет меня по всему городу гонять?
У Дома мебели опять наткнулась на гаишника. На
этот раз спустила стекло и крикнула:
– Еду к метро «Аэропорт», абсолютно
трезвая.
Милиционер, не спрашивая права, зачем-то
поглядел на номерной знак и сказал:
– Давай, двигай!
В другой день столь странное поведение московских
постовых могло озадачить, но сегодня голова была забита другими мыслями. Через
пятьдесят минут, отдуваясь и чувствуя, как онемели от напряжения плечи,
остановилась возле площади с памятником.
Похититель не заставил себя ждать:
– Теперь в первый переулок направо и
выедете к Ленинградскому рынку. Машину поставьте у входа в универмаг. Дальше
пойдете пешком на территорию оптовой ярмарки. Поставите сумку между
контейнерами 9 и 8.
– А Маша?
– Будет ждать на выходе у ворот.
– Ну уж нет! Деньги отдам, только когда
увижу ребенка.
– Мадам, – бесстрастно сказал
голос, – не спорьте, иначе рискуете вообще никогда не увидеть дочь.
Встреча через полчаса.
Я вытащила носовой платок и, размазывая
остатки макияжа, вытерла вспотевший лоб. «Вольво» тронулся с места, но тут
подъехал патруль.
– Ваши права.
Я молча протянула документы.
– Куда следуете?
– На Ленинградскую оптушку.
Патруль включил сирену и умчался. Помешались
они сегодня, что ли? Никто денег не попросил. Что же творится в родимом
Отечестве или их так напугало заявление министра МВД о борьбе с коррупцией?
Припарковав машину у темного универмага, я по
узкой дорожке дошла до оптовки. Стояла пронзительная тишина. Ни единый звук не
доносился с территории ярмарки. Не лаяли собаки, не мяукали кошки, не
матерились бомжи. В эту ужасную январскую погоду все забились по щелям и крепко
спали. Только я стояла посредине оптовки в промокших ботинках, сжимая в
оцепеневших руках хозяйственную сумку со ста тысячами долларов.
Нужные контейнеры оказались как раз в центре
небольшого прохода. Я положила между ними сумку и быстрым шагом двинулась к
воротам, от которых ко мне молча метнулась знакомая фигурка. Схватив Маню в
объятия и вдохнув ее знакомый детский запах, я едва не разрыдалась, но тут на
ярмарке внезапно вспыхнул свет, и чей-то голос загремел откуда-то с неба:
– Всем лечь на землю, руки за голову,
ноги на ширину плеч. Вы окружены.
