Раздались выстрелы. Я рухнула в лужу, прикрыв
собой Марусю. Девочка шлепнулась на бок и ловко выползла из-под меня. Свет
слепил глаза, голос орал что-то невразумительное, по проходу с громким матом,
стреляя, бежали абсолютно черные люди. Пули свистели в воздухе. Вдруг Маня
дернула меня за руку и ткнула пальцем в большой зеленый мусорный контейнер, возле
которого мы лежали в ледяной грязи. В мгновение ока подняв крышку, мы юркнули в
зловонные внутренности бачка и «задраили люк». Стало тише. В полной темноте
схватились за руки и молча прижались друг к другу. На ярмарке творилось что-то
невообразимое: казалось, туда прибыла артиллерия, и уже рвутся фугасы, а может,
пошли в ход установки «Град». Пару раз по бачку что-то чиркнуло, громоподобный
голос не умолкал. Пересыпая речь отборным матом, он велел кому-то сдаваться
немедленно. Я сидела, онемев от ужаса, чувствуя, как намокают джинсы, сапоги
давно наполнились водой и противно чавкали при каждом движении.
– Мусечка, – прошептала Маня, –
как ты?
– Отлично, а ты?
– Воняет очень.
Да, пахло не розами. Если не откроем в
ближайшее время крышку, просто задохнемся.
В этот момент над головой загрохотало,
появился свет, и грубый мужской голос произнес:
– Вот они, ловко спрятались, молодцы.
Вылезайте.
Я поглядела вверх. В бачок заглядывал
омоновец, в прорезях черного вязаного шлема поблескивали глаза. Я посильней
вжалась в мусор, ни за что не полезу в этот кошмар и Маню не пущу. Ведь
неизвестно, кто они такие.
Парень хихикнул:
– Давайте вылезайте, принцессы помойки.
Все позади. Вы ведь Дарья и Марья?
Мы закивали головами.
– Меня полковник прислал, Александр
Михайлович, знаете такого? Давайте скорей, а то воняет страсть!
Он протянул нам крепкую лопатообразную ладонь.
Не знаю, какая сила помогла нам с Марусей одним прыжком влезть внутрь. Наружу,
даже с помощью смеющегося омоновца, еле-еле выбрались. Теперь мы стояли посреди
оптовки. Я выгребла из кармана консервную банку. Никогда больше не буду есть
тресковую печень, вся провоняла ею, пока сидела в бачке. Омоновец подтолкнул
нас, и мы на негнущихся ногах двинулись к выходу. Там у железных ворот стоял
небольшой микроавтобус и две «Волги». Возле одной из них, уткнувшись лицом в
капот, со скованными за спиной руками и широко расставленными ногами в
непонятной полустоячей позе обнаружился мужчина.
Омоновец ухватил парня за волосы и повернул
его голову в нашу сторону:
– Узнаете?
Я вгляделась в молодое, порочно-красивое лицо.
Белокурые волосы, крупные карие глаза, нежная кожа, мужественный, как на
рекламе одеколона, подбородок. Надо же, а я думала, это Кирилл.
– Нет, впервые вижу.
Омоновец впечатал голову парня в багажник.
Раздался глухой стук и слабый стон.
– Не надо его бить, – воззвала я к
жалости омоновца.
– Разве мы его бьем? – удивились
стоящие вокруг милиционеры и пнули задержанного по ногам, – так просто,
шутим.
Дверь второй «Волги» распахнулась, и я
услышала хорошо знакомый голос:
– Дарья!
Я пошла на зов. В машине уютно устроился
полковник. В салоне приятно пахло его сигаретами.
– Садись, – сказал Александр
Михайлович.
Я влезла внутрь и втащила Марусю.
– Ну что, – мирно осведомился
полковник, – конец деятельности частного детектива?
– Не понимаю…
Александр Михайлович повел носом, как собака,
потом сказал:
– Дашутка, не могла бы ты оказать мне
любезность?
– Какую именно?
– Выйди из машины и вытряхни из капюшона
объедки, а то вонища жуткая.
Я выскочила наружу и выполнила просьбу
приятеля, оставив на тротуаре картофельные очистки, фантики, куски недоеденной
пиццы, после чего снова залезла в салон. Водитель громко чихнул. Полковник
усмехнулся:
– Да уж, аромат!
– Посмотрим, как запахнешь, если полежишь
в помойке, – огрызнулась я.
– До сих пор Бог миловал от мусорных
бачков, – вздохнул приятель, – и потом скажи, ты всегда ходишь на
дело в домашних тапочках?
Я посмотрела на свои мокрые ноги и ахнула.
Вылетела из дома в плюшевых, мягких башмачках. Неудивительно, что они насквозь
промокли.
Александр Михайлович продолжал надо мной
подтрунивать:
– Странно, что надела джинсы с курткой.
Тебе больше подошла бы пижама с Микки Маусом.
Не выдержав, я заорала:
– Прекрати!
И тут мы с Марусей дружно заревели.
Глава 31
На следующее утро, в десять часов я сидела у
полковника в кабинете. Видимо, он провел здесь всю ночь, так как выглядел
помятым и осунувшимся, но лицо было, как всегда, чисто выбрито. Со вчерашнего
дня меня преследовал запах гнилья, хотя мылась уже пять раз, и я втянула носом
воздух.
Александр Михайлович, заметив это, хмыкнул:
– Сейчас благоухаешь благородным
парфюмом, не то что накануне. Мы арестовали Кирилла Торова и Елену Ковалеву. Не
удивляет?
– Нет.
– Ладно, – вздохнул приятель. –
Давай сделаем так: расскажу, что знаю, но ты тоже поделишься информацией.
Сложим наши знания и получим истину. Идет?
– Идет, – обрадовалась я, –
только ты первый.
