Об этом думал Сальваторе, бреясь на следующее утро в своей ванной. А может, именно этим и объяснялся прилив неожиданного физического влечения к ней?
С неохотой Сальваторе признал, что, каковы бы ни были намерения Джессики, ей отлично удалось это сделать. Желание горело в нем — пока еще маленьким костром, — грозя превратиться в пылающий, готовый взорваться в любую секунду вулкан. Чтобы не дать этому огню разгореться, он спустился в бассейн, в котором провел чуть больше часа, принял душ, позавтракал и стал заниматься делами. К тому часу, когда большинство людей только просыпается, Сальваторе уже успел поговорить с Австралией, но томительное чувство, в котором он пребывал с прошлого вечера и из-за которого плохо спал ночью, не ослабевало.
Он не был похож на самого себя: рассеянный, взволнованный, раздраженный. Ему даже казалось, что от него исходит слабый запах, которым сегодня утром все еще был пропитан салон лимузина, — этот запах клубники и нежности, который буквально въелся в его кожу накануне и от которого ему пришлось избавляться с помощью горячего душа.
Сальваторе чертыхнулся про себя, когда понял, что вместо того, чтобы читать договор, он сидит, уставившись в окно, и думает о Джессике. Проявив недюжинную силу воли, он все-таки закончил все дела, требующие немедленного решения. Просматривая список неотложных дел — не пропустил ли он чего? — Сальваторе даже заскрипел зубами от досады.
Он же обещал встретить своего друга Джованни, самолет которого прилетал сегодня вечером из Нью-Йорка! Такого за ним раньше не водилось. И все эта чертова Джессика! Проклиная то ее, то себя, Сальваторе вскочил, чтобы успеть встретить Джованни, когда позвонила его секретарша и сказала, что рейс по каким-то причинам был отменен.
Сальваторе сам не, ожидал, что эта новость доставит ему несказанное облегчение.
— Скажите ему, пусть позвонит мне, как только станет известно, когда он будет в Лондоне.
Он медленно положил трубку и почему-то снова посмотрел на часы. Осознав, что делает, Сальваторе даже фыркнул. Неужели он в самом деле ждет прихода этой маленькой уборщицы, которая его пленила совершенно непонятно чем?
Очищая стол от бумаг, Сальваторе все же признал, что именно так и обстоит дело: он ждет прихода Джессики. Он снова взглянул на часы. Похоже, она немного опаздывает, если вообще появится сегодня на работе. Ну ничего, у него ещё есть приличная пачка писем, которые нужно подписать.
Прошло еще двадцать минут. Сальваторе как раз подписал последнее письмо и отложил золотую ручку, когда услышал легкие шаги в коридоре. Вот они стихли у двери его кабинета. На него накатила такая волна желания, которую он не испытывал уже давно. И к кому? К офисной уборщице... Он бы посмеялся над собой в любое другое время, но сейчас мог только ждать, когда Джессика в своей ужасной розовой униформе возникнет на пороге и его безумное желание, которое она вызвала в нем прошлым вечером, пройдет. Больше он на нее даже не взглянет.
Дверь наконец открылась. Сидя спиной к двери, Сальваторе развернул свое кресло и мягко сказал:
— Привет, Джессика.
Она замерла на месте, вцепившись в ведро и швабру.
Сальваторе Кардини не ушел, хотя она тянула до последнего момента, прежде чем появиться в его кабинете. И вот пожалуйста! Он сидит в своем кресле, глядя на нее ясными голубыми глазами, в которых она читала насмешку.
Джессика пожалела, что не поддалась первому импульсивному желанию позвонить в компанию и сказать, что она заболела. По правде сказать, она даже думала о том, чтобы написать заявление об уходе, но при мысли об этом в ней что-то взбунтовалось. Она не напрашивалась с Сальваторе на ужин — это он пригласил ее! То, что произошло затем в его лимузине, она даже и предположить не могла! К тому же сколько времени ей придется искать новую работу, чтобы она подходила ей по времени, не говоря уже об оплате? Нет, не станет она бежать только потому, что эксцентричному Сальваторе Кардини могло не понравиться, что ему дали от ворот поворот. И потом, она не сделала ничего дурного, чего бы ей стоило стыдиться!
Впрочем, глядя на его усмешку и пристальный взгляд, Джессика засомневалась, стоило ли ей проявлять такую принципиальность. И почему он так хорош даже с этой неприятной улыбкой? Черные волосы, широкие плечи, бугры мышц, силу которых она уже успела оценить вчера. А как он целуется! Воспоминание о поцелуе в машине, когда она сидела у него на коленях, тотчас же всплыло в ее памяти, и Джессике пришлось сделать усилие, чтобы окончательно не унестись мыслями во вчерашний вечер...
— Добрый вечер... э-э-э... сэр.
Сальваторе спрятал улыбку. Да, такого с ним еще не было! Чтобы женщина, которую накануне он сжимал в своих объятиях, пусть даже сотрудница компании, занимающая самую нижнюю ступеньку должностной лестницы, на следующий день возвращалась к формальному «сэр»?..
Настроение у него поднялось. Он был рад, что задержался на работе. Это стоило сделать хотя бы ради того, что он только что услышал.
Сальваторе окинул ее взглядом. Как он и ожидал, девушка была в своей мешковатой розовой униформе, с косынкой на голове. На лице ни следа косметики. Лишь серые глаза смотрят на него выжидающе, почти с опасением. Чисто внешне она не отличалась от той Джессики, какую Сальваторе привык видеть, но, возможно, сейчас он смотрел на нее чуть-чуть изменившимся взглядом? Просто потому, что знал, как она может выглядеть еще? А может, потому, что вчера целовал эти губы, помнил, какие мягкие и густые у нее волосы? Он ведь не забыл, какая у нее округлая грудь, какие плавные изгибы скрывает этот балахон...
— Хорошо спала? — вкрадчиво поинтересовался Сальваторе.
Ее щеки тотчас же запылали. Она прикусила губу и опустила глаза под этим понимающим взглядом. Он прекрасно знает, что она всю ночь металась, переворачиваясь с боку на бок, постоянно взбивала подушку и несколько раз поднималась с постели, чтобы приготовить себе успокоительный травяной чай, не в силах избавиться от мыслей о нем, о том, как эти мужские губы ласкали ее шею, о его руках, гладящих ее тело... Иначе не задавал бы такого вопроса и с такой интонацией!
«Только бы он ничего не понял!» — с внезапным испугом подумала Джессика, стараясь придать лицу спокойное выражение. Однако тут же вспомнила, что солгать не удастся, так как она не стала скрывать темные круги под глазами.
— Нет. Ночь выдалась бессонной. Не понимаю почему.
Сальваторе почти нежно улыбнулся:
— Я тоже. Метался и не мог сомкнуть глаз. — Он откинулся на спинку кресла, его взгляд остановился на ее губах. — Впрочем, не могу сказать, что не понимаю почему. И уверен, ты тоже это понимаешь, хотя не хочешь признаваться.
Голос Сальваторе словно обволакивал Джессику, напоминая о любимом лакомстве — сочной спелой клубнике, которую макают в расплавленный густой шоколад... И выдерживать этот мысленно раздевающий, откровенно мужской взгляд становилось невыносимее с каждой секундой.
— Как раз наоборот, сэр, это удивительно, — сказала она, намеренно делая вид, что не понимает его. — Хотя, может, все дело в том, что ужин был чересчур сытный для такого позднего времени. — Джессика взяла тряпку и побрызгала на нее чистящим средством.
