Утром его разбудили шум и беготня. Хозяйка сказала, что на
сей раз он перестарался: господин Деметрио лежит при смерти.
Казанова был огорчен. Но разве та выходка не могла стоить
ему жизни?
Главный священник прихода подал в епископскую канцелярию в
Тревизо формальное обвинение против Казановы. «Поскучневший от упреков»
возвратился Казанова в Венецию. Через пятнадцать дней он получил вызов в суд.
Барбаро выяснил, что речь идет не только об осквернении могилы, но и об
изнасиловании. Одна женщина из Цуекки обвиняет его в том, что он запер ее дочь
и опозорил. «Это было обычное вымогательство», говорит Казанова.
Барбаро в суде защищал Казанову. Тот пригласил мать и дочь в
сад к изготовителю лимонада. Когда девушка затопорщилась, а мать объявила, что
она невинна, он пообещал им шесть цехинов. Назавтра мать сама привела ему дочь
в Цуекку и радостно получила свои шесть цехинов. Однако, в саду девушка,
вероятно наученная матерью, была достаточно умела, чтобы полностью уклониться
от него.
Объяснение не помогло. Был вынесен приговор о заключении, в
это время тот же суд прислал ему вызов по поводу осквернения могилы. Тогда
мудрый Брагадино посоветовал уехать. Через год история порастет травой, а в
Венеции все идет на лад, стоит только людям забыть.
С большим сожалением он не покидал Венецию никогда. Он был
влюблен и счастлив. Он чувствовал себя дома так уютно, так высокомерно.
Глава 9
Анриетта — женщина из Прованса
Каждый сам за себя в пустыне эгоизма, именуемой жизнью.
Стендаль
Кто по-настоящему свободен в аду, который называется миром?
Никто.
Казанова «Воспоминания»
Он смотрел вперед, вероятно, как вы и я, этот Исус Христос,
воскресший на третий день и исчезнувший на четвертый.
Граф Ламберг — Казанове, 23.03.1789
Он уехал в Верону ночью без слуги. Он был в лучшем
расположении духа, ему было двадцать три года, у него были деньги, красивая
одежда, и он наслаждался цветущим здоровьем.
В Милане он приказал подать на стол роскошный обед. «Это
всегда надо делать в самой лучшей гостинице.» Потом он гулял, бродил по кафе. В
театре он увидел Марину. Она танцевала гротескные танцы и нравилась публике.
После представления он пошел к ней. Она как раз сидела с каким-то господином,
отбросила салфетку и упала в его объятья. Казанова попросил его представить. Он
оскорбился, когда господин не встал из-за стола.
«Это граф Чели, римлянин и мой любовник.»
«Поздравляю, господин граф. Марина — почти моя дочь!»
«Шлюха она», ответил граф.
«В самом деле он мой сутенер.»
Чели швырнул в нее нож, она отпрянула, он кинулся к ней.
Казанова приставил к груди Чели острие шпаги и крикнул: «Стой или ты мертвец!»,
и попросил Марину посветить на лестнице. Но Марина накинула плащ, схватила его
за руку и умоляла увести ее.
Граф сказал, что завтра будет ждать его в яблоневом саду.
«В четыре», ответил Казанова. Местечко в паре миль от Милана
было известно постоялым двором для паломников и самой лучшей остерией.
Казанова привел Марину в гостиницу и заказал комнату рядом
со своей. За столом она рассказала, что мнимый граф Чели — профессиональный
игрок, с который она познакомилась в Милане. Став ее любовником, он поселился с
ней и требовал от нее любезностей для всех, кого хотел одурачить. Теперь ей
хватит. Она любит только Казанову, она останется с ним, пока не поедет в
Мантую, куда ее пригласили на место первой танцовщицы. Или он любит другую? Или
он больше не любит ее? У нее только триста цехинов. Утром он их получит. Он не
желает денег? Тоже хорошо!
Назавтра Казанова на всякий случай рассовал все свои
ценности по карманам, нанял фиакр и поехал в сад. Было глупо всерьез принимать
честь негодяя, но ему хотелось подраться.
Эти субъекты с краев «хорошего общества» передразнивали
обычаи светского общества, чтобы лучше его эксплуатировать. Карманные воры
дрались на дуэлях с танцорами. Сутенеры со шпагой в руках защищали свою честь
против шулеров.
Пока Чели не появился, Казанова разговорился в кафе с
молодым французом, чье лицо ему понравилось. Чели пришел через четверть часа с
неким субъектом, который выглядел как головорез и нес шпагу сорока дюймов
длины. Казанова попросил пойти с ним француза, который принял все за розыгрыш.
Они вышли. Чели и его спутник медленно шли следом. Через десять шагов Казанова
вынул шпагу и призвал Чели защищаться. Француз тоже вынул шпагу.
«Как?», закричал Чели. «Двое на одного?»
«Пусть подойдет ваш друг. У него тоже есть шпага.»
«Да», сказал француз. «Мы устроим двойную партию!»
«Я не дерусь с танцорами!», крикнул головорез.
Тогда француз ударил его шпагой плашмя, Казанова тоже
вытянул Чели, и эти двое убежали.
Казанова пригласил француза на обед в гостиницу и назвал ему
имя, под которым там записался. Он ездил тогда под чужим именем, наверное
страшась венецианской инквизиции.
Марина, которой Казанова описал дуэль, узнала во французе
своего будущего партнера в Мантуе, танцора Балетти.
Антонио Стефано Балетти, сын и племянник знаменитых актеров,
был на год старше Казановы и стал его ближайшим и полезнейшим другом.
Уже с восемнадцати лет он играл молодых любовников в
Итальянской Комедии в Париже, четыре года назад приехал в Италию, в двадцать
четыре года стал балетмейстером в Милане, а год назад в Мантуе, которую
вынужден был покинуть из-за долгов. Гольдони видел его в Венеции и писал: «Этот
сын итальянца и француженки прекрасно владеет обоими языками и обладает
талантом.» Казанова часто жил у него или его родителей в Париже, как показывают
многие адреса на письмах Казанове. Его имя часто появляется в письмах Манон,
сестры Балетти, которая стала невестой Казановы.
Казанова пригласил нового друга ежедневно приходить на
завтрак. На третий день он заметил взгляды Марины в сторону Балетти, и так как
эта связь могла стать ему полезной, он способствовал ей и в Мантуе поселился в
другой гостинице, нежели они. Как-то в Мантуе он прогулялся в книжную лавку
посмотреть новинки, и должен был заночевать в караульне, так как шел в темноте
без фонаря или факела; он проиграл пару цехином молодому капитану О'Нилану и
потерял здоровье с двумя девицами, которых нашел в караульне. Он лечился диетой
в пятый раз.
Каждый вечер Казанова ходил в оперу и каждое утро завтракал
с Балетти, который влюбился в Марину.
Он часто рассказывал Казанове об одной знаменитой старой
актрисе, игравшей двадцать лет назад. Однажды он повел к ней своего друга
Казанову. Она приходилась Балетти бабушкой.
Ее сморщенной лицо было набелено и нарумянено, она сверкала
фальшивыми зубами, руки ее тряслись, она передвигалась в облаке амбры со взглядами
и движениями поломанной куклы.
